Конечная – Бельц - Эмманюэль Гран

Марк, запыхавшись, добрался до центра города, обошел стороной улицу Братьев Козьян и направился дальше по менее оживленной Кипарисовой. Он повернул налево, на улицу Керафур, потом направо, на улицу Фоветт. И припустил дальше по шоссе, стараясь бежать не слишком быстро, но на последнем повороте вдруг столкнулся нос к носу с Ивом Питром и Фаншем Ле Корром. – Эй, ты… Куда так бежишь? – поинтересовался Фанш.

– Я… Никуда, – пробормотал Марк.

– По-моему, для человека, который никуда не идет, ты слишком торопишься, – заметил Ив.

– Да не спешу я никуда, – замявшись, ответил Марк.

– Может, он откуда-то возвращается и потому бежит со всех ног, – предположил Фанш.

Марк запаниковал:

– Ничего я не бегу.

Он сунул руку в карман и показал морякам то, что лежало у него на ладони:

– Я нашел вот это. Малышка Жюэль потеряла. Я хотел отдать это ее отцу.

Ив и Фанш изумленно переглянулись. Марк протянул цепочку Фаншу.

– Отдайте ему – скажите, от меня.

Но Фанш оттолкнул руку Марка.

– Сам отдашь. Мишель сейчас в «Гавани».

Марк хотел сказать, что ему некогда, но Ив уже подхватил его под руку:

– Мы пойдем с тобой.

Марк напрягся, но не стал сопротивляться и последовал за мужчинами в бар.

Когда они вошли, все, кто там были, мигом умолкли. Марк почувствовал, что присутствующие буквально впились в него взглядом. На лицах его спутников играла довольная улыбка, словно они поймали трехметрового морского угря. Они вытолкнули Марка в середину зала, а сами отошли назад.

– У него есть кое-что для Мишеля, – заявил Фанш, складывая руки на груди.

Марк подошел к стойке, где гигант Малю натирал стаканы. Молодой человек вытащил из кармана сжатый кулак.

– Я нашел медальон. Это для месье Жюэля.

Жюэль подошел к стойке, не сводя глаз с Марка. Другие с интересом наблюдали за ними.

– Для меня?

– Да. Это вещь вашей дочери.

– Ты видел мою дочь?

Марк кивнул. С этого он и должен был начать – а как же иначе?

– Она была не в школе?

– Сказала, что занятий сегодня нет.

– Ты с ней говорил?

– Да. Я гулял по пляжу и увидел ее. Она купалась.

– В марте? Она с ума сошла.

– Я так ей и сказал, – поддакнул Марк.

Он вытянул руку и разжал кулак.

Жюэль взял цепочку корявыми пальцами, внимательно посмотрел на золотой медальон.

– Где ты это нашел? – холодно отчеканил он.

– На пляже. В песке. Она потеряла.

– С чего ты взял, что его потеряла моя дочь?

– Она искупалась и ушла, а эту вещь обронила. Вот я и принес ее вам.

Марк отступил на шаг. Он уперся спиной в стойку. Остальные молчали и не спускали с него глаз. Жюэль, кажется, все больше нервничал, и Марк уже ругал себя за то, что подобрал этот проклятый медальон. Больше всего на свете ему хотелось уйти отсюда.

– Вы разговаривали?

– Да…

Марк гадал, следует ли сообщать подробности их беседы, и решил, что, чем меньше он скажет, тем будет лучше.

– Она назвала тебе свое имя?

– Оно на медальоне. Анн-Мари Жюэль.

По залу пробежал шепот, а Жюэль, казалось, начал кипятиться:

– Ты точно не перепутал? Это была не Леа Жюэль?

Марк покачал головой. Его внутренний барометр предвещал плохую погоду. Он чувствовал, что обращенные на него взгляды сверлят его грудь, виски распирало от металлического свиста: такой звук издает стальной трос, когда лопается от тяжести и съезжает по беспомощно болтающемуся тралу.

Бейся! Господи, да просто набей им морду! Какое они имеют право так с тобой обращаться, эти придурки? Так и будешь идти у них на поводу? Они ведь этим воспользуются. Ну давай! Бейся!

– Я принес найденную вещицу, а теперь мне надо идти.

И он, пятясь, отошел к двери. Мишель Жюэль по-прежнему не сводил с него глаз. Остальные смотрели на Марка не то со страхом, не то с отвращением. Фанш и Антуан ликовали. Марк локтем толкнул дверь и вышел на улицу. В баре зазвучали голоса, все громче и громче – пока не перешли на крик. Ошеломленный Жюэль смотрел на лежавший у него на ладони медальон, словно он прилетел к нему с другой планеты. Антуан Ле Шаню подошел к нему и положил руку на плечо:

– Теперь оно у тебя есть, твое доказательство.

* * *

Марк шел по улице Тонье, не пропуская ни одного фонарного столба. Небо стало грязно-серым, в воздухе повисла дымка мелкого дождя. Он миновал почту и направился по улице Кальвер к книжной лавке. Прозвонил колокольчик, и Венель выскочил навстречу Марку, который пытался отдышаться. С него градом катился пот. – Марк, ты совсем запыхался!

– Мне нужно немедленно с вами поговорить.

– Снимай куртку и садись. Я сварю тебе кофе.

Венель усадил украинца за мраморный столик и занялся кофейной машиной.

– Скверная погодка, правда? Бретонцы ее обожают – она отгоняет туристов.

– Месье Венель, – начал было Марк.

– Просто Клод.

– Клод, мне нужна ваша помощь. Самому мне с этим не разобраться. Верчусь в разные стороны, а толку никакого.

– Я слушаю тебя.

– Мне многое нужно рассказать… Даже не знаю, с чего начать.

– Разумеется, с начала, – предложил Венель.

– Наверное, лучше с конца…

– Как хочешь, Марк. Как хочешь.

Венель поставил перед Марком чашку горячего кофе, и тот обхватил ее ладонями, чтобы согреться.

– Мне не нужно было подбирать этот медальон.

Марк рассказал об истории с медальоном, о маленькой Анн-Мари и поведении Жюэля в баре «Тихая гавань». Ему показалось, что книготорговец в замешательстве.

– Хмм… А девочку точно звали Анн-Мари? Анн-Мари Жюэль умерла в прошлом году. Тринадцатого июля, если быть точным. Я хорошо помню, потому что в тот вечер был бал.

– Это невозможно. Я ее видел. Она со мной говорила.

– Ты ошибся. Ты видел Леа Жюэль.

Марк смотрел на Венеля, не зная, что и ответить.

– Но…

– Марк, Анн-Мари умерла. К тому же Анн-Мари не дочь Мишеля, она его мать. Она скончалась в своей постели в возрасте восьмидесяти двух лет…

Венель закинул голову, допил остатки кофе и со стуком поставил чашку на мраморный столик.

– Послушай, девочку, скорее всего, звали не Анн-Мари и не Леа. Что меня больше всего напрягает в этой ситуации, так это то, что все решат, что ты и правда болтал с женщиной, умершей и похороненной почти год назад.