Умные растения. Как они приманивают и обманывают, предупреждают собратьев, защищаются и зовут на помощь, когда оказываются в опасности - Фолькер Арцт

В биографии растения тоже есть драматические главы, когда решается будущее и все зависит от успеха или поражения. Однако в подобные кульминационные моменты главные герои совершают удивительно хитроумные поступки.

Уже во время проращивания растениям требуется ощущение силы тяжести — чтобы не потеряться в пространстве. Маленькие камешки указывают правильный путь: вниз — для корней, вверх — для стеблей. Да и в питании тоже может возникнуть дефицит. Выходом служат коварные ловушки — видоизмененные листья, заманивающие букашек и переваривающие их как белковую закуску. Глава о самообороне особенно богата стратегическими хитростями. Начиная от умеренно ядовитой защиты и заканчивая химическими «криками» о помощи, адресованными насекомым-союзникам. Чтобы не поставить под угрозу оплодотворение, многие растения прибегают к обманным маневрам, которые кажутся нам прямо-таки подлыми. Они завлекают, обещая любовные утехи, или без лишних церемоний бросают опылителей в тюрьму.

Но в описании успешной растительной жизни не хватает последней главы. Потомство должно отделиться от матери и, оказавшись в большом мире, освоить собственное жизненное пространство. Можно не сомневаться: этот этап тоже изобилует необычными трюками и выдумками.

Потомство растений покоится в семенах. Там и в самом деле спрятан крошечный эмбрион, демонстрирующий зачатки ростков и корней; он только и ждет, чтобы начать прорастать — на серьезном или незначительном удалении от материнского растения. Однако транспортировка семян на новое место ставит зеленые организмы перед уже известной нам дилеммой: нужно каким-то образом оказаться в другом месте, при этом не сдвинувшись ни на шаг.

Мы видели, как это происходит в случае с пересылкой пыльцы. Правда, пыльцевые зерна крошечные и легкие, они, точно пыль, разносятся по воздуху или, подобно пудре, прилипают к волоскам насекомых. Иначе обстоит дело с жесткими и тяжелыми семенами. Однако этот вес вполне оправдан: семена растений — своего рода летательный аппарат для эмбриона. Его прочная оболочка готова к испытаниям и защищает пассажира от опасности, исходящей снаружи, а внутренняя часть семени заполнена запасами — начальная помощь подрастающему растеньицу, ведь оно само еще не в состоянии снабдить необходимыми веществами свои листья и корни.

Такая забота материнского растения — определенно успех эволюции, поскольку даже рептилии и птицы еще в яйце обеспечивают свое потомство мощным белковым питанием, а многие рыбы наделяют мальков желточными пузырями — гостинцами в первое плавание. Само собой разумеется, что «рацион космонавта», содержащийся в семечке, также состоит из высококачественных питательных веществ. Ведь даже люди изготавливают хлеб из зерен злаков, масло — из растительных семян, а скот откармливают кукурузным глютеновым кормом.

Впрочем, относительная тяжесть семян все-таки приводит к трудностям во время транспортировки. Использовать летающих насекомых в качестве курьеров не получится. Даже для сильных шмелей зерна злаков показались бы слишком тяжелыми, что уж тут говорить о вишневых косточках или фасоли. Тем не менее цветковые растения, видимо, не хотят отказываться от испытанного способа транспортировки, просто они задействуют более крупных представителей животного мира, чья грузоподъемность выше. В первую очередь это млекопитающие и птицы. Разумеется, за свой труд они получают вознаграждение. Отдавая им вкусные плоды, растения прячут в «подарках» свои семена.

Когда вишню обирают скворцы, ей это только на пользу. А если кабан съедает спелое яблоко, то «расчет» яблони оправдался. Потому что семена в «салоне» фрукта устойчивы к перевариванию и будут вновь выделены в другом месте. Транспортировка семян на кабаньих ногах. Ко всему прочему на новом месте семена гарантированно получат свежее удобрение.

Нас тоже втягивают в эту плодовую сделку. Неслучайно спелые фрукты в основном кажутся нам потрясающе вкусными. Это впечатление — отголосок нашей истории. В первобытные времена мы серьезно зависели от фруктов — так же, как до сих пор зависят от них шимпанзе.

В четыре тридцать утра мы отправляемся в путь, покинув исследовательскую станцию национального парка Кибале, который находится в Уганде. Мы освещаем дорогу карманными фонариками и, неся на плечах оборудование для съемки, пытаемся идти в ногу с Ричардом Рангемом и его местными сотрудниками. По едва различимым тропам девственного леса, перешагивая корни и стволы деревьев, через ручьи и канавы с грязью.

Изможденные и мокрые от пота, мы в конце концов останавливаемся поддеревом, где спят шимпанзе Ричарда. Уже много лет антрополог и приматолог из Гарвардского университета изучает и документирует жизнь этой группы приматов — как она организована, как развиваются дружественные и враждебные отношения, как животные обходятся с заболеваниями и ранениями и прежде всего — как они питаются. Команда Ричарда дала всем животным имена и знает личную историю каждого шимпанзе. В настоящий момент в центре внимания маленький самец Макс — он угодил в браконьерскую петлю и потерял ногу. Примат с трудом ковыляет вслед за своей группой. Выживет ли он? Сможет ли не отстать от группы? И станут ли мать и другие собратья заботиться о нем?

Первый сумеречный свет проникает сквозь кроны деревьев. Для шимпанзе начинается новый день, для Ричарда — научные исследования. Неторопливо и немного сонно обезьяны спускаются с деревьев. Конечно, они уже давно нас заметили, но мы для них будто бы не существуем. Шимпанзе проходят всего лишь в нескольких шагах от нас, быстро окидывают людей взглядами и продолжают путь. Прямая дорога, по которой они идут, проложена искусственно и первоначально предназначалась только для ученых. Исследователи проделали тропы вдоль и поперек непроходимого леса, чтобы подобраться поближе к животным, и схема их дорог напоминает сетку улиц и авеню Манхэттена. Но теперь шимпанзе чаще всего используют те же самые тропинки, что гораздо удобней для обеих сторон.

С тактичного расстояния в пятнадцать-двадцать метров мы наблюдаем, как группа приматов, шедшая перед нами, устраивает небольшой перерыв, решив посвятить его уходу за шерстью. Ричард поясняет, что с самого начала исследований запрещено устанавливать контакт с шимпанзе посредством звуков, жестов или угощения. Так обезьяны сумели привыкнуть к присутствию ученых и живут своей жизнью, как раньше. Но иногда трудно соблюдать принцип невмешательства. Однажды пришлось все-таки ввязаться, признается Питер, местный житель и сторож заповедника, ведущий наблюдения в отсутствие Ричарда.

Он рассказывает о нападении целой стаи обезьян-чужаков, которая подкралась к подопытным приматам. Питер знал, что подобные встречи в дикой природе не редкость — они весьма рискованны для шимпанзе. А еще Питер знал, что стычки бывают достаточно жестокими. Ему пришлось наблюдать, как два мощных самца набросились на Шиву — самку шимпанзе из группы Ричарда — и ее малыша. Шиву били, пинали и кусали до крови. Потом наступил черед малыша. Самцы схватили его за лапы и начали тянуть в разные стороны. Тут Питер не выдержал и, выбравшись из своего укрытия, подошел к группе. Большего и не требовалось. Чужаки, не привыкшие к виду людей, в панике бросились наутек.