Акцентор - Вероника Десмонд

это весь день. Твой очаровательный рот создан для траха. Ты, блядь, создана для меня, ангел.

Его слова усиливают мое возбуждение. Он дьявол, который хочет разрушить меня. Присвоить. Подчинить.

Наверное, поэтому я нахожусь на пределе. Он лишь изредка дает мне вдохнуть кислорода, входя и выходя с безумным ритмом.

Движения становятся интенсивнее, сильнее, мощнее. И когда мне кажется, что это никогда не закончится, он долго изливается в мое горло, а потом резко вытаскивает свой член.

Я ловлю ртом воздух и надсадно кашляю, борясь с пострадавшими легкими.

Черт побери, я чуть не умерла.

Моя голова кружится, тело дрожит, а теплая сперма и густые слюни стекают по моему подбородку, и ему это нравится.

Я вижу это в глазах дьявола.

Нет, ему это не просто нравится. Он в восторге.

– Глотай, – приказывает он, приподняв меня за челюсть. – Ты и так потеряла слишком много.

Его взгляд едва не съедает меня заживо – в нем сквозит чистый, неприкрытый садизм и восхищение, когда я следую его словам.

На самом деле, я все еще не оправилась, мое сознание заволокло туманом, и у меня нет сил сопротивляться. Поэтому, когда он наклоняется, чтобы мягко поцеловать, этот нежный поцелуй приносит мне умиротворение.

– Вот и все, ангел, – шепчет он, сжимая меня крепче. Он переворачивает нас так, что теперь я лежу на нем. Я чувствую, как его ладонь нежно поглаживает место между моими лопатками, словно он выискивает там крылья. Его взгляд становится тяжелым, и он говорит с тревожным спокойствием: – Ты моя, Элеонор. Каждый твой идеальный и сломленный дюйм.

Святое дерьмо.

Не думай о его словах. Не думай. Не думай.

Я прикасаюсь пальцем к ране на его губе, осторожно, задержав дыхание.

– Прости за укус. Думаю, нам надо обработать его.

И мои тоже.

– Как скажешь, детка. Твой невинный поцелуй был таким очаровательным. Ты ведь укусишь меня еще раз?

Он улыбается. Черт возьми. Это не очень полезно для моего сердца.

– Укушу, если ты снимешь маску.

Его красивый, глубокий смех заполняет всю оранжерею. Он проводит рукой вверх-вниз по моей спине, а затем убирает прядь за ухо, касаясь слухового аппарата.

– Снова «если»? Меня заводят маленькие манипуляторы, ангел. Но еще не время.

– Ты просто невыносим.

– Тебе пора привыкнуть к мысли, что я всегда получаю то, что хочу, Элеонор. И сейчас это ты.

Я хмурю брови.

– Сейчас? Ты не можешь относиться ко мне как к какой-то чертовой цели или как к собственности. Я никогда не соглашусь на это.

– Я не понимаю, ты о чем-то просишь? Просто скажи это.

Я делаю паузу, а затем отвечаю напряженным тоном:

– Как минимум мы должны узнать друг друга, общаться, ходить на свидания. Я хочу услышать твое имя.

– Мы выполняем все пункты кроме последнего, – он целует меня в лоб, а затем растягивает губы в широкой улыбке: – О, и, если ты позволишь кому-то прикоснуться к тебе, я убью его. Я серьезно, ангел. У меня даже есть замечательный подвал в Лондоне. Что-то вроде комнаты пыток.

Я глубоко вздыхаю. Господи, это даже близко не смешно.

– Каким образом ты знаешь обо мне так много?

– Я был в твоей комнате, следил за тобой и несколько раз взламывал твои аккаунты, неужели ты не заметила?

– Тебе разве не говорили, что сталкерство – это противозаконно?

Он ласково проводит по моим волосам, а затем спокойно отвечает:

– Быть такой чертовски милой – это противозаконно. А исследовать то, что принадлежит мне, – нет, Элеонор.

Мои щеки затопляет жаром, и я бормочу:

– Ты психопат.

– Я социопат, – он прищуривается. – А ты дрожишь.

– Если ты не заметил, то я голая.

– Я заметил. И я пиздец в каком восторге, – он осторожно поднимает меня и спрыгивает с рояля.

Мое дыхание сбивается, когда меня закутывают в плед, взятый с одной из полок, где стоят горшки с растениями. На самом деле мое тело истощено, а пульс учащен, и я продолжаю ожидать приступа, но он не наступает.

Черт, разве это нормально, что у меня практически никогда не было приступов рядом с гребаным монстром?

Это неправильно и правильно одновременно.

Напряжение в его сверкающем взгляде проникает под кожу.

Он ловит мою ладонь, а затем подносит ее к своим губам, касается поцелуем и шепчет:

– Ты всегда будешь со мной, ангел. Всегда.

Примечание:

Вытеснение – это устранение из сознания нежелательных содержаний и связанных с ним переживаний. Вытеснение является психологической защитой.

Глава 18

Реакция

«…And I wanna kiss,Хочу поцеловать,And if you say no then I will persist,И, если ты скажешь «нет», я буду упорствовать,With you tonight, you’ll make it right,Этой ночью ты сделаешь всё, как надо,You know that you’re wetting my appetiteТы знаешь, что вызываешь у меня аппетит»

Sohodolls – Stripper

Эдинбург, Шотландия.

Тень.

– Земля вызывает Элеонор!

Я рывком поднимаю голову, отвлекаясь от телефона, и вижу широкую улыбку Эммы, которая напугала меня секундой ранее.

Мы празднуем день рождения Эми в шумном баре, забитом до отказа будущей элитой Великобритании. Вся Джордж-стрит гудит от смеха, музыки и выпивки сверх всякой меры.

На сцене играет «О, нет» британской певицы Марина. Мы с Кэт одеты в роскошные шелковые платья-сорочки в гламурном стиле, потому что такой был дресс-код, а Эмма выбрала для себя строгий смокинг с высокими шпильками на красной подошве от «Кристиан Лабутен». Терпкий запах текилы и веселья окутывает пространство, пока телефон в моей руке не прекращает вибрировать.

– С кем ты переписываешься? – спрашивает Кэт справа от меня.

Мы сидим на небольшом диване возле сцены, где выступает любимая кавер-группа Эммы.

– Ни с кем, это просто спам, – я принимаю от официанта новый шот. Обычно я осторожна с алкоголем, но сегодня я чувствую себя более свободно.

Мой телефон снова вибрирует, Катерина поднимает бровь.

– Иисус Христос, ты маленькая ханжа, Рид. Отстань от нашей девочки. Может быть, Эль наконец-то узнает, что такое член, – Эми чокается со мной шотом.

Из моей груди вырывается нервный смех. Если бы ты знала, Эмма…

Прошла пара недель с того времени, как он заставил меня спеть ему, а затем жестоко трахнул мой рот.

Голос разума больше мне не подчинялся.

Я перешла во второй круг ада, из-за которого моя душа будет биться о скалы преисподней.

Как только мои занятия заканчиваются, я чувствую, как он следует за мной по улице, и, когда я позволяю,