Дорога патриарха - Роберт Энтони Сальваторе

– Переговоров не будет, - сказал Джарлакс, - потому что нам нечего ему предложить. Но со временем мы это исправим.

– А что ты ему скажешь сейчас?

– Да ничего, - усмехнулся Джарлакс.

Киммуриэль одобрительно кивнул и, похоже, успокоился.

* * *

В нескольких милях южнее замка, на поле, где расположилось войско, один боец не знал, куда деваться от беспокойства. Ольвен Друг лесов расхаживал по всему лагерю, подбадривая солдат Армии Бладстоуна. Его изумрудно-зеленый плащ развевался то у одного костра, то у другого, лицо горело жаждой битвы, а легендарный боевой топор блестел в свете костров. Долгие годы излюбленным оружием Ольвена был лук, но с возрастом великан утратил былую подвижность и носиться с луком на границе основного сражения ему стало трудно. Правда, он довольно скоро проникся задором ближнего боя и виртуозно овладел техникой рукопашной.

– Завтра мы разрушим эти стены, - уверял он у одного костра молодых солдат, слушавших его с благоговением, - и через несколько дней перевалим Галены на пути домой.

Раздались дружные бодрые возгласы, и Ольвен отправился к следующему костру.

Следом за ним двинулась другая фигура, более стройная и гибкая. Это был Риордан Парнелл, на котором обычно лежала ответственность за моральный дух войска. Нередко во время затишья перед битвой бард развлекал солдат волнующими историями о героических подвигах и победах над темными силами. Но сейчас его выступлению помешало неудержимое ораторство друга.

Риордан нагнал Ольвена и потянул за рукав. Здоровяк обернулся с воинственным видом.

– Мы ведь толком ничего не знаем, - негромко сказал Риордан.

– А у меня нет ни времени, ни желания на истории о короле Артемисе.

– Все так непонятно.

– Они хотят присвоить землю, с таким трудом отвоеванную Гаретом. Они заперлись в замке, и мы его снесем. Что ж тут непонятного? Но ты не переживай, бард. Будет у тебя возможность написать одну-две песенки. - И Ольвен, решительно закинув на плечо свой знаменитый боевой топор, собрался идти.

Но Риордан удержал его.

– Ольвен, мы не знаем всех подробностей гибели Мариабронна, - сказал он.

Лицо лесного человека стало жестким.

– А его ты зачем приплел?

– Потому что он погиб в замке, и ты это прекрасно знаешь. И все твои завтрашние буйства этого, к сожалению, не изменят.

Ольвен, сжав зубы, опустил топор и повернулся к другу всем корпусом:

– Я оказался здесь не из-за призрака, а по зову короля Гарета, чтобы расправиться с самозванцем по имени Артемис Энтрери.

– Эмелин побывал в замке, - не отступал бард, - а я говорил с Аррайан и Ольгерханом из Палишука, и с Уингэмом тоже. Получается, все без обмана, Мариабронна сразило одно из чудовищ замка, Энтрери или Джарлакс тут ни при чем.

– Ну да, конечно, темным эльфам так несвойственно плести козни и устраивать ловушки.

Риордан не сразу нашелся что ответить на это.

– Это умеет король-колдун, - наконец проговорил он. - Из всего, что нам известно, можно заключить, что Мариабронна убило злобное порождение Женги.

– Не произноси это имя! - скрипнув зубами, прорычал Ольвен и из всех сил сжал кулаки.

Риордан смотрел на него полными сочувствия глазами, но великана это нисколько не смягчило.

– Похоже, что злобные порождения короля-колдуна теперь в руках короля Артемиса,- жестко произнес Ольвен и взмахнул топором. - Я сыт по горло его наследием.

Бард вновь не знал, что сказать, а здоровяк, хмуро кивнув ему, развернулся и отправился дальше подбадривать солдат, которые с готовностью поднимали походные фляги в честь его легендарного воспитанника и кричали: «За Странника Мариабронна!»

Риордан некоторое время глядел ему вслед, пока не услышал сзади шаги. Обернувшись, он увидел своего родича, Селедона Кирни.

– Это воодушевление приведет к кровопролитию, - посетовал Селедон. - Завтра у стен замка Ольвена не удержишь, будет рваться в бой.

– Трудно даже представить себе, как он страдает,- негромко проговорил Риордан. - Потерять того, кто был тебе все равно что сын…

– Жаль, что Гарет не попросил его остаться в Дамаре, - сказал Селедон. - Пожалуй, я не знаю воина лучше, но сейчас ему здесь не место.

– Боишься, он будет несправедлив?

– Так же как и любой из нас, если бы потерял сына. Ведь Мариабронн был ему вместо родного дитя. Говорят, Ольвен метался, как дикий зверь, когда ему сообщили о его смерти. Он ходил к друидам в роще Олеана по соседству с Киннери и не только умолял узнать правду о его гибели, но и вроде требовал рассказать о будущей реинкарнации.

– Разумеется, получил отказ?

– Не знаю, - ответил Селедон, - но все же верю, что верховный друид Олеана не поддался на его уговоры.

– Значит, топор поможет ему утешиться, - заключил бард. - Надеюсь, королю Артемису будет не слишком больно расстаться со своим титулом.

– Или с головой.

* * *

Следующим утром Энтрери и Джарлакс поднялись на южную стену замка Д'эрт рядом с одной из башен, фланкирующей главные, южные ворота. Во дворе внизу за их спинами, где они когда-то сражались с ожившими скелетами, теперь толпилось сотни три напуганных гоблинов и кобольдов. Они вели себя тихо, поскольку рядом стояли безжалостные надзиратели-дроу с длинными шестами и жрецы со страшными плетками, оканчивающимися живыми ядовитыми змеями. Любой раб, чуть нарушивший строй, получал удар и долго потом извивался на земле в жутких муках, пока смерть, наконец, не забирала его.

Энтрери и Джарлакс не обращали на них внимания. Они целиком сосредоточились на зрелище Армии Бладстоуна, обступающей замок. По центру тесными рядами приближались основные силы пехоты, с флангов выступала тяжелая кавалерия, а сзади выстроились отряды лучников. В прозрачном утреннем воздухе реяли флаги с эмблемами Дамары, храма Ильматера и короля Гарета, и размещение солдат на позициях сопровождалось ритмичным боем палиц о щиты.

Ярдах в пятидесяти от ворот замка отряды остановились и удивительно согласованно перестроились, заняв оборонительные позиции. Щиты сомкнулись, передние ряды растянулись вправо и влево. Чародеи плясали, похожие на придворных шутов, создавая волшебную защиту, способную отразить магические нападения. За стеной пехотинцев выстроились лучники, подняв оружие с наложенными на тетивы стрелами. Затем войска в центре расступились, и приятели увидели со стены самого короля в сверкающих серебряных доспехах, окруженного ближайшими соратниками.

– Полагаешь, он прибыл на пиршество в мою честь? - обратился Энтрери к Джарлаксу.

– Похоже на то. Видишь, брат Дугальд одет во все лучшее, да и сам король сияет, как солнце.