Тайна сабаев - Владимир Шмельков

– А вдруг мы на самом деле неправильно поняли Мару, как говорит моя Сея? – едва слышно произнёс Мбир.

– Никакая вара не может сказать ничего такого, чтобы её мог послушаться гур, будь то хоть твоя Сея, хоть моя Хоху, – Холдон усмехнулся и сделал жест рукой, говорящий, что мнение вары его не интересует. – Но… – вождь выдержал многозначительную паузу, – если вдруг по ту сторону гор и находится край земли, мы всегда можем вернуться к их подножью. А у подножья, если нам посчастливится, мы сможем найти подходящую пещеру для пастои. Будем жить и охотиться, как раньше – больше нам ничего не остаётся.

– Твои слова мудрые, вождь, – сказал, поднявшись, Дейб. – В нашей прежней пастои Хавой расколол живую стену надвое и дал тем самым понять, что жить в ней нам он не даст. Если за горами находится край Земли, мы вернёмся, спустившись с них, и найдём место для новой пастои. В ней я опять создам живую стену, я уже знаю, что изображу – наш великий переход. Но я всё же верю, что за горами не край Земли. Моё мнение такое – идти вперёд через любые преграды. Праматерь поможет нам! Хой Маре!

Дейб говорил пламенно, отчаянно жестикулируя, и воодушевил своей короткой речью остальных. Все гуры откинули прочь свои сомненья, повскакивали со своих мест и дружно выкрикнули:

– Хой! Хой Маре!

Охотники так громко выкрикивали приветствия праматери, что из орт даже повысовывались самые любопытные из вар. Но они могли видеть только стоявших вокруг костра гуров с высоко поднятыми руками, возносивших хвалу Маре.

Вскоре Холдон объявил всему роду решение совета идти вперёд. Два дня гурам пришлось бродить по лесу, прежде чем удалось убить небольшую эсель. Её мяса едва хватило, чтобы накормить весь род, о запасах уже разговор не шёл. В пути предстояло питаться остатками сухих кореньев и сморщенными плодами, собранными когда-то варами. Оставалось надеяться только на удачу.

На третий день с восходом холодного Ярка сабаи двинулись в путь, он лежал в неизвестность. Лес словно вымер. Даже тонкое чутьё Локо, Джу и всего их семейства не улавливало поблизости ни добычи, ни врагов в лице хищников. Только один раз Агру будто послышался где-то вдалеке рёв у-рыка, а может, это был просто скрип дерева под порывом ветра. Во время движения вары собирали всё, что могло сгодиться в пищу – от насекомых до коры некоторых деревьев. За весь день не встретился апшелокам ни один зверь, которого можно было бы попытаться преследовать. Исключение составляли только быстрые и неуловимые кыпчи, снующие по деревьям, маленький пис, метнувшийся под самыми ногами у Ллоя, да ещё стрилы, кричащие на макушках деревьев. Присутствие в этих лесах стрилов было уже хорошим знаком, оно говорило о том, что эти места хоть немного, но всё же более благоприятные для жизни.

– Интересно, а куда подевались амрэки? – спросил у вождя идущий рядом с ним Ллой. – Из наших лесов они ушли уже давно. Здесь их нет, а впереди горы. Если бы они все погибли от холодов, нам бы повстречались их кости, но я по дороге ничего такого не видел. Где амрэки?

Холдон с интересом посмотрел на гуабонга.

– А ты наблюдательный, Ллой, и твои слова заставили меня задуматься.

– Я уже давно задумался, не встретив здесь ни одного амрэка.

– Ты хочешь сказать…

– Я думаю, они ушли в горы.

– Но как? Как они догадались, что идти нужно именно туда? Нам подсказала Мара, а им кто?

Ллой нахмурился и слегка повёл ушами.

– У амрэков тоже может быть своя праматерь, от кого-то ведь они произошли, ведь так?

– Тоже верно. А гуабонги?

– Не могу сказать за всех, но моим бывшим сородичам могла подсказать путь к спасенью праматерь Амэ.

– Хорошо, гуабонгов спасает от Хавоя их Амэ, амрэков – их какая-то праматерь, а остальных? Тех же самых удонов или лабсов?

– Все произошли от кого-то, – Ллой ответил тоном знатока жизни.

– Возможно, – согласился Холдон и с задумчивым видом почесал бороду. – В таком случае за горами мы должны увидеть привычный для нас мир.

– Думаю, так и будет.

Вереница апшелоков растянулась на много шагов. Впереди и в конце неё шли вооружённые гуры, а посередине – вары, груженые кожаными тюками, разделившие ношу с взрослыми юбурами, а также дети. Ула тоже, как и остальные вары, несла кожаный свёрток с патругами и панцирями речных ил. Нъям семенил ножками, обёрнутыми мехом, и держался рукой за её очигу. Малыш переносил длинный путь стойко, не капризничал, только иногда поскуливал, как щенок сабая. Ула видела впереди рядом с вождём широкую спину своего бакара. Ей очень хотелось идти с Ллоем рука об руку, чувствовать его сильное тело рядом со своим, но обычаи рода не позволяли этого сделать.

Локо, Джу и их взрослые детёныши то бегали взадв-перёд вдоль вереницы апшелоков, то смирно шли рядом, будто израсходовав весь свой пыл, то разбегались в стороны и скрывались среди деревьев. Однажды, когда каменная стена гор была уже довольно близко, настолько близко, что, чтобы глянуть на её вершину, приходилось задирать голову, в стороне от пути, в чаще леса послышалось злобное рычание кого-то из сабаев. Локо, семенивший рядом с Холдоном, рванулся в ту сторону, а следом за ним метнулась туда же и Джу.

– Неужто наши сабаи выследили добычу?! – радостно выкрикнул Холдон. – Варам и мелюзге оставаться здесь! Гуры за мной!

Рычание в лесу слышали все, и радостное оживление прокатилось по веренице апшелоков. Охотники бросились в лес вслед за вождём, а вары и юбуры поскидывали на землю свою ношу и с благодарностью Маре приняли временную передышку в предвкушении сытного обеда.

Ллой бежал вслед за Холдоном и всматривался в слегка пожелтевшую буйную растительность впереди себя, надеясь разглядеть среди неё и стволов деревьев какого-нибудь зверя, пусть даже этим зверем окажется маунт. В его бывшем роду маунты считались священными животными, и охота на них была аху. Не потому что они были свирепы и огромны, а потому что праматерь гуабонгов Амэ была маунтом. Ллой уже давно считал себя сабаем, да, в общем-то, и апшелоком тоже, хотя его внешность была сродни гуабонгам. На его спину поставила свою метку сама Мара, она сделала его настоящим сабаем, и сама была сабайей тоже. Ллой уже несколько дней не ел мяса, как и все остальные в роду, а питался только кореньями, мелкими и кислыми ягодами, да ещё ему перепало как-то несколько многоногих ёров, которых ему Ула поджарила на огне. Его сильное тело требовало мяса, и в эти минуты он готов был сразиться хоть со свирепым маунтом, хоть с длиннозубым у-рыком. Однако среди рычания сабаев, атаковавших кого-то, не было слышно рычания другого хищника, а это наводило на мысль, что впереди загнан кто-то вовсе негрозный. Сквозь треск веток кустарников, через которые пробирались апшелоки, послышался вдруг жалобный скулёж, и скулил ни кто иной, как сабай. Возможно, крупный самец эсели насадил одного из нападавших на свои острые рога. Ллой возрадовался своей догадке. Мясо эсели было чрезвычайно вкусным, да и туша большого самца могла не только накормить весь изголодавшийся род, но даже давала возможность создать небольшой запас. Возможно, и остальные гуры, двигаясь на шум борьбы, думали так же. Однако всех их ждало разочарование, так как отбивался от стаи сабаев не хищник, не травоядное (хотя был и тем, и другим), а молодой и сильный гуабонг. Именно его окровавленный патруг, зажатый в крепкой ладони, вспорол бок одному из детёнышей Локо, и тот крутился, поскуливая, у соседнего дерева. Сабаи окружили противника и делали попытки на него наброситься. Но тот метался из стороны в сторону и ловко отражал нападение, размахивая патругом и дубиной. Морды почти всех хищников были окровавлены. То ли это была кровь гуабонга, сочившаяся из многочисленных ран на его теле, то ли это были следы от ударов его оружия. Гуабонг в пылу схватки даже не заметил появившихся из зарослей кустарника апшелоков. Но даже, если б он заметил их, на его судьбу это никак бы не повлияло. Сабаи пытались вцепиться клыками в тело волосатого двуногого гиганта, но получали от него только удар за ударом. Любой из гуров понимал, что отбиться от стаи гуабонгу не удастся, но он мог покалечить и даже убить многих сабаев, прежде чем сам лишится сил и падёт от потери крови и клыков оставшихся в живых. Понимал это и Холдон. При очевидной обречённости гуабонга ему не хотелось нести бессмысленных потерь. Он раньше других принял решение. Возможно, его смог бы опередить только Ллой, если б тот не увидел перед собой соплеменника, хотя ему и незнакомого. Трот вождя, брошенный им с близкого расстояния, глубоко вошёл в спину гуабонгу именно в тот момент, когда чужак собрался проломить патругом череп Джу, вцепившейся в его руку, сжимавшую дубину. Гуабонг изогнулся и выронил оружие, и тут вся стая набросилась на него и повалила.