Роковой мужчина - Элизабет Торнтон

— Само собой разумеется, — сказал он, — что вы можете всецело рассчитывать на помощь моего отца. Слово Девэров свято, и его светлость не откажется от договора, который он заключил с мистером Темплером. Если вы пожелаете покинуть Англию — это можно будет устроить. Если захотите, можете взять себе другое имя и начать новую жизнь. Впрочем, все это вы обговорите позднее, когда встретитесь с моим отцом.

Лорд Каспар явно что-то недоговаривал, однако Ричард решил не обращать на это внимания. Он обдумывал преимущества, которые даст ему прибежище в Твикенхэме, и чем больше думал, тем сильнее ему нравилась эта идея. Никому и в голову не придет искать его в Твикенхэме, и до чего же приятно будет жить, не ожидая каждую минуту разоблачения! К тому же, как сказал Хью, это ненадолго. Неделя, самое большее — две. А потом Ричард займется тем, что ему уже давно хочется сделать, — розысками своего неведомого врага.

Остается только одна небольшая проблема. Розамунда. Разговор продолжался, а Ричард между тем погрузился в размышления о Розамунде. Придется ему поговорить с ней и втолковать: то, что случилось между ними в пастушеской хижине, не имеет ровным счетом никакого значения. Оба они позволили себе поддаться чересчур сильным эмоциям. Страх, один только страх толкнул их в объятия друг друга. Ричард успокаивал Розамунду, она успокаивала его — вот и все.

По крайней мере, именно это он намерен был сказать Розамунде. Правда же состояла в том, что у их любви нет и не может быть будущего. Место Розамунды здесь, в замке Девэр, рядом с ее братом лордом Каспаром. В ее мире нет и не может быть места Ричарду Мэйтленду, точно так же как для Розамунды нет места в его мире.

А его, Ричарда, место — в Тайной службе Его Величества, и хотя сейчас он лишился места в своем мире, но всем сердцем жаждет вернуться туда. Тайная служба или же другая подобная организация — вот его предел. Дансмур, конечно, вполне почтенное поместье и приносит приличный доход, но его не сравнить с той роскошью, в которой привыкла существовать Розамунда.

Впрочем, самой Розамунде вся эта роскошь ни к чему. Она всей душой стремится жить собственной жизнью.

«Если б только я не была дочерью герцога!..»

Эти ее слова мучили Ричарда до сих пор, потому что он ничем не мог помочь Розамунде. Он страстно хотел освободить ее… но не знал, как это сделать, разве что жениться на ней, но это-то как раз было совершенно исключено. Их разделяет не только ее состояние. Девэры — старинный и весьма влиятельный род. При желании они с легкостью сотрут Ричарда в порошок. Его судьба и так уже в их руках. Кроме того, он знает Розамунду всего лишь неделю, и вряд ли те чувства, которые она пробудила в нем, можно назвать любовью. Симпатия, страсть, восхищение — да. Но не любовь!

Но вот что ему непременно хотелось сделать, так это отвести его светлость в сторонку и поговорить с ним как мужчина с мужчиной. Ричард объяснил бы ему, что он недооценивает собственную дочь… а потом, дабы подкрепить свои слова доказательствами, рассказал бы, как вела себя Розамунда после похищения.

Ричард едва сдержал смешок, припомнив, как она выстрелом в крышу кареты едва не оскопила бедолагу Харпера, как натравила на своих последователей бравого кузнеца, чтобы самой беспрепятственно скрыться; как наставительно разъясняла Ричарду, что именно он должен был сделать после побега из Ньюгейта, как у заброшенного домика в Челси набросилась на него, сбила с ног и толкнула в заросли ежевики.

Там, в пастушеской хижине, Ричард сказал Розамунде, что она — самая прекрасная и желанная женщина изо всех, кого он встречал в своей жизни. Ему следовало бы еще добавить, что она — единственная женщина, которая заставляла его хохотать до слез.

Розамунда, ах, Розамунда… Если б только…

Голос лорда Каспара безжалостно пробудил его от грез:

— Чем это я вас так позабавил, Мэйтленд?

Ричард торопливо погасил неуместную улыбку и смущенно ответил:

— Да ничем… меня просто слегка развезло от портвейна.

С этими словами он встал, пожелал всем спокойной ночи и вышел.

Лорд Каспар последовал за ним и прикрыл за собой дверь салона. На сей раз его милость не стал тратить время на любезности.

— Сколько вы хотите, Мэйтленд? — спросил он. — Какая сумма убедит вас отказаться от мечты жениться на моей сестре?

Ричарду показалось, что его огрели по голове увесистой дубиной. Обретя наконец дар речи, он процедил сквозь зубы:

— Полагаю, вы меня с кем-то путаете.

Лорд Каспар шагнул ближе, глаза его опасно сузились.

— К черту увертки, Мэйтленд! Сколько?

Ричард сделал глубокий вдох, силясь обрести хладнокровие.

— Знай вы меня лучше, — резко сказал он, — вы бы поняли, что со мной эта тактика не пройдет. Если я захочу жениться на леди Розамунде, меня нельзя будет ни купить, ни запугать. Достаточно будет одного только «нет», если его скажет сама Розамунда.

— А если не скажет?

«Что ж, — подумал Ричард, — пора вывести его из заблуждения».

— Между мной и леди Розамундой, — сказал он, — ровным счетом ничего нет. Никаких разговоров о нашем браке не было… и быть не может.

С этими словами он развернулся и ушел прочь.

* * *

Впрочем, уйти от Девэров оказалось не так-то легко. Войдя в свою спальню, Ричард обнаружил, что там его поджидает лакей, посланный Розамундой. Ее милость, сообщил лакей, настоятельно желает поговорить с мистером Харрисом.

Что оказалось весьма кстати: у «мистера Харриса» тоже было о чем поговорить с ее милостью.

— Где она?

Покои Розамунды находились в самом конце коридора. Ричард стремительно шагнул в крохотную гостиную — и остановился как вкопанный.

— Ричард!.. — не сказала, а выдохнула Розамунда.

— Розамунда… — пробормотал он.

Он едва узнал ее в нарядной, почти незнакомой девушке, которая порывисто шагнула ему навстречу. Изысканное нежно-розовое платье выгодно подчеркивало все достоинства ее фигуры, приоткрывая взору Ричарда куда больше, чем он готов был увидеть. Он заметил также, что Розамунда не стала делать прическу, ее темные волосы рассыпались по плечам пышными шелковистыми волнами. Сейчас в ней не осталось и следа того отчаянного мальчишки, который дерзил ему на каждом шагу. Перед Ричардом стояла соблазнительная сирена, созданная для того, чтобы разбивать мужские сердца.

Розамунда между тем порывисто схватила его за руки, с улыбкой заглянула в глаза.

— Досталось тебе от моего брата? — спросила она.

Упоминание о лорде Каспаре отрезвило Ричарда не хуже, чем ведро ледяной воды. Отстранив Розамунду, он отступил на шаг и, стараясь держать себя в руках, медленно произнес:

— Что ты наговорила о нас своему брату?