Мятежница - Хизер Грэм

— Так оно и есть. Я работаю экспертом в группе армейских картографов. А сюда приехал встретить жену.

Он представил дядюшке Элайну. Эндрю галантно поцеловал ей руку и обратился к Бренту:

— А, доктор Брент! Безмерно счастлив вас видеть! Вы почему-то не соизволили сообщить мне, что ваша кузина в интересном положении!

— Эндрю, все эти дни у меня не было свободной минуты. Вы же видите, что творится на улицах. Сами понимаете, из-за этого хаоса количество пациентов у местных врачей значительно увеличилось! Я не составляю исключения.

— Да-да, понятно! Творится что-то невероятное. Сегодня заговорили о беспорядках в штате Колумбия. Там тоже хотят независимости. Знаете, я уже перестал чувствовать себя американцем. И просто не представляю, кем стану в ближайшие месяцы!

— Это восстание! — выкрикнул явно перепивший молодой человек, вываливаясь из бара. — Смотрите! Среди нас янки! — Он указал на Йена. — Этот янки только и ждет случая отделаться от оскорбительной клички, которой у нас награждают северян. И скоро пошлет ко всем чертям своего дряхлого орла, чтобы перелететь на новый, свободный Юг! Не так ли, майор?

Йен, сделав вид, что не слышит пьяного, предложил Эндрю подняться вместе с ними на балкон. Но разбушевавшийся южанин схватил его за рукав.

— Послушай, янки, в чем дело? Ты считаешь ниже своего достоинства разговаривать со мной?! Не забывай, что находишься на территории свободного штата! А потому твоя голубая военная форма здесь ничего не значит! Наоборот, она говорит о том, что ты — грязная, мерзкая свинья!

Он размахнулся, намереваясь ударить Йена, но потерял равновесие и упал. Его тут же окружила толпа. Раздались крики возмущения. Кто-то узнал Йена.

— А, это майор Маккензи из Флориды! Там скоро тоже начнется! Так, майор?

Но тут в перепалку включилась Элайна, чем вызвала ярость своего мужа.

— Как только Флорида объявит о выходе из Федерации, мой муж снимет эту форму! — кричала она. Йен схватил жену за руку.

— Дядюшка, извините ее, пожалуйста! — едва сдерживаясь, сказал он Эндрю Твиду. — Прошу вас подняться вместе с нами на балкон.

И Йен стал подниматься по лестнице, поддерживая под локоть жену.

Элайна знала, что Йен страшно зол на нее. Да и сама она была взвинчена до предела.

Она очень обрадовалась, увидев мужа. Там, дома, Элайна не находила себе места от тоски и мыслей о том, чем занимается ее муж, хотя и проклинала себя за такую глупость. Она терзалась самой настоящей ревностью, в первую очередь к дочери полковника Мейджи. И еще молодая женщина думала о том, что теперь, когда она в положении. Йен, возможно, совсем отвыкнет от нее и больше никогда не захочет. Этого нельзя допустить! Он должен желать свою жену!

Они поднялись на второй этаж, вошли в номер и расположились на балконе, откуда были видны прилегающие улицы и главная площадь, заполненные народом. Правда, Элайна хотела бы в этот момент находиться в зале университета, где решалась судьба штата. Или же на главной площади, чтобы одной из первых услышать весть об отделении Южной Каролины от Соединенных Штатов Америки…

Прошло два или три часа. И вдруг улицы и площади города взорвались от ликующих криков. То, чего все так долго ждали, свершилось! Законодательное собрание Южной Каролины приняло Декларацию независимости штата.

В тот же момент в воздух взвились сотни разноцветных ракет. На площадях, перекрестках, посреди улиц грянули десятки оркестров. Но все это перекрывал торжествующий рев толпы…

Йен молча сидел рядом с женой. Брент спустился вниз, а дядюшка Эндрю, спохватившись, что должен поспеть домой к ужину, распрощался, вышел из гостиницы и смешался с толпой.

Украдкой посматривая на мужа, Элайна догадывалась, что любое неосторожное слово вызовет в нем взрыв негодования. И все же решила, что не позволит ему испортить этот чудесный вечер. Она с любопытством смотрела вниз, смеясь и подтрунивая время от времени над Сидни. Ей нравилось все: взлетающие высоко в небо огненные змеи, удары больших барабанов, заглушающие звуки всех других инструментов, крики толпы…

Празднество закончилось далеко за полночь. Элайна и Йен пожелали спокойной ночи Сидни, заглянувшему к ним на несколько минут Бренту и ушли к себе в спальню. Элайна очень устала, настолько, что даже не смогла сама расстегнуть платье на спине. Йен молча встал с кресла, помог ей, потом быстро разделся и лег в постель. В комнате воцарилась гнетущая тишина. Наконец Элайна не выдержала.

— Йен, надеюсь, ты понимаешь: я не виновата в том, что штат Южная Каролина решил отделиться от Федерации.

Муж бросил на нее такой взгляд, что Элайна похолодела и сразу пожалела о своих словах. Но Йен не оставил их без внимания.

— Конечно, это не твоя вина, Элайна, — процедил он сквозь зубы. — Но я не испытываю никакой радости при виде разрушительных действий. Особенно если они грозят гибелью тысячам молодых парней.

Элайна глубоко вздохнула, стараясь преодолеть закипавшее в груди раздражение.

— В твоих словах мало логики. Ты просто убедил себя в неизбежности гражданской войны. Но ведь большинство северных штатов были бы рады отпустить своих «заблудших южных сестер и братьев» на все четыре стороны, как те того желают! Иен, нельзя же проявлять такую слепоту! Попомни мои слова: Флорида сразу же последует за Южной Каролиной! Наши сенаторы уже составляют требования к военному департаменту Федерации по поводу флоридских офицеров, служащих в армии, а кроме того, грозят захватить все объекты, принадлежащие федеральной армии.

— Неужели? Интересно, откуда у тебя такая информация?

Элайна сомневалась, стоит ли называть мужу источник этих сведений. Ибо их сообщил ей… Питер О'Нил…

Незадолго до отъезда из Беламара она получила от него письмо. В нем Питер просил прощения за свое безобразное поведение. Это письмо не вернуло ему расположения и доверия Элайны. Она по-прежнему считала его отвратительным и грязным человеком. Однако О'Нил очень подробно описал ситуацию, сложившуюся во Флориде, а также все изменения, которые происходили на его глазах. Питер писал с большим энтузиазмом и патриотизмом. Элайна невольно подумала, что ожидаемые великие катаклизмы могут изменить Питера к лучшему. Вместе с тем она начала догадываться, почему Йен до сих пор не разобрался, в каком направлении собирается пойти его родной штат.

— Йен, я читаю газеты. — Элайна потупилась. — Кроме того, знакома со многими людьми в разных частях Флориды, хотя долгое время и жила отшельницей в Беламаре.

— Другими словами, все вы стоите за отделение Флориды! — с жаром воскликнул Йен. — Что ж, очень жаль, если наш родной штат сделает подобный выбор. Это чревато мятежом и реками крови.

— Мятеж? А почему бы и нет? Да — это мятеж. Если тебе угодно так называть волеизъявление населения Флориды, то с таким же успехом можно объявить мятежом и разрыв с метрополией тринадцати североамериканских колоний Англии! Колониям долго диктовали, как жить, но в конце концов они заявили во весь голос о том, что более не согласны подчиняться чужим законам. То же самое сейчас намерен сделать и наш Юг. Да, это вынужденный мятеж. Но я назвала бы все происходящее сейчас на Юге, включая наш родной штат, поисками путей к независимости.