Отвоюю её у друга - Евгения Чащина

как кажется на первый взгляд. Я думаю, что вернись в тот день  без провалов в памяти, этот парень укокошилм меня на месте без суда и следствия. И был бы прав. Я откусил слишком жирный кусок. Теперь расплата.

Нервы оголились до предела, а я взревел как раненый зверь и, схватив кресло в своем кабинете, вышиб дверь.

- Сука, почему так больно!

Закрываю ладонями уши и падаю на колени. А подсознание гадко долбит: делай выводы.

На шум прилетает Гурам.

Он смотрит на треснувший подлокотник кресла и треснувшую на две половины дверь, потом подходит ко мне, садится рядом, кладёт руку на спину.

- Разнесем к хуям строение? Бухаем? Или свалим нахрен и запечатаем этот дом, пока у тебя не пропадёт желание сравнять его с землёй. Командуй, брат. Я поддержу любой кипиш.

- Я думаю, ты понимаешь лучше меня, что с новой семьёй я здесь счастлив не буду в принципе. Нужно заняться его продажей, а лучше сжечь, - злобно иронизирую и прижимаю голову к его плечу.- Продавай, брат. У тебя двойня на подходе, бабло тебе пригодится, - хмыкает Гурам.

- Тогда найду грамотных людей, чтобы весь этот хлам оценили и выставили на торги. Хочу кардинально сменить местность. Нужно больше места и больше зелени, видимо нужно задуматься о том, чтобы купить недвижимость в противоположной части города.

- Сначала узнай, где обоснуются Сагаловы, чтоб случайно не оказаться с ними по соседству, - вполне серьёзно говорит обычно несерьёзный друг. - Сага тоже твердит про покупку дома или квартиры. Говорит, с его с двумя детьми будет тесно.

- Кто бы сомневался. Думаю, Стася захочет дом, она этот любила, здесь все изменилось с их появлением. Он пропитан ими. Не смогу. Хотя строил этот дом как добротное убежище, которое никто бы лучше не спроектировал. Думаешь, лучше бросить силы на то, чтобы построить лучше, а пока жить у Любы?

- Думаю да, - кивает. - Не торопи события, брат. Ты сейчас испытываешь одни эмоции, позже боль притупится и придёт ясность. Отвезти тебя к твоей няне?

- Бухать не дело, прости, брат, Люба и так хреново переносит токс.

Поднимаюсь на ноги и больше не смотрю на то, что натворил. Баста. Пора оставить все в прошлом. Я быстро выгребаю с чемоданы самое важно, чтобы как можно дольше здесь не появляться. И только потом Гур везет меня к Любе.

- В гости не приглашаю, нужно остыть. И еще, Гур, спасибо, что мечешься между нами. Из всех нас ты самый адекватный.

- Остынь, брат. Приходи в себя и учись дышать снова. Перестань думать, что понравилось бы Стасе, и думай о том, что нужно тебе. Люблю тебя, и Сагу люблю, и Стасю люблю, выбора у меня нет. Не могу допустить,  чтоб вы трое друг друга растерзали.

Гурам хлопает меня по плечу, смотрит на окна.

- Малой привет и здоровья. Носить двух твоих упрямцев наверное то ещё приключение.

- Передам, - улыбаюсь, услышав слова о двоих упрямцах, если пацаны, то  девчонкам в далеком будущем вообще кранты, а еще если от меня соберут львиную долю галимых качеств, то мне заранее жаль крошку Любочку.

Выходим из автомобиля, жму Гуру руку, обнимаю.

- На связи.

Когда я вошёл, в квартире было тихо. Любу обнаружил в зале. На столе стояли мятные конфеты, зеленые яблоки и бутылка колы, а девушка, бледная и уставшая, спала, зажав диванную подушечку между ног.

Присаживаюсь рядом, пальцами прикасаюсь ее волос. Ох не нравится мне она, очень не нравится в таком состоянии. И хотя доктор уверяет, что все в пределах нормы, я все же жутко переживаю. В последние недели старался ее не нервировать. Был рядом, старался узнать девчонку поближе. Узнал много интересного о ее огромной семье. Несколько раз Люба забирала к себе братьев, и мы проводили время вместе. Славные мальчуганы. Им понравилось на аттракционах, пока я сторожил  отдыхающую Любу на скамейке в огромном парке.

Пошевелилась и распахнула глаза, смотрит странно, а глаза заплаканные. Ну вот, накрутила себя. А говорила же утром, что все в норме.

- Ты с подушкой дралась? Твоя взяла? – взглядом указываю на побежденное чудовище между ног.

- Ой, - тут же смутилась и откинула подушку. Сразу переводит стрелки, - как всё прошло у вас?

- Жив, Сагалов не убил, но пытался испепелить взглядом. Можешь не переживать, я почти разведенный мужчина, - пытаюсь говорить как можно небрежнее, не хочу ее напрягать, - как сегодня малыши, сильно плохо?

- Это хорошо, живой отец детям нужен, - слабо улыбается. - Малыши нормально. Я вроде тоже. Сегодня меньше рвёт.

Она садится и трет сонные глаза.

- Голодный? Кофе и покушать?

- Нормально, ты что-то ела? – подаю ей руку, помогаю подняться.

- Не нужно кодовых слов для рвоты, вот, пожалуйста, - слабо улыбается и поднимается на ноги, идёт на кухню.

Там сразу включает кофе машину и делает два кофе. Как-то сказала, что кофе это единственный запах, от которого ее не тошнит. Там точно мои дети.

Достает из холодильника тарелку с бутербродами и ставит передо мной, сама садится напротив со своей чашкой.

- Ну говори, почему глаза красные, - пристально изучаю ее лицо, пусть не думает, что меня просто обмануть.

- Я спала, - отвечает уклончиво и делает глоток кофе. - Ешь. Я хотя бы посмотрю, как едят, раз сама не могу.

Да я реально проголодался, только сейчас учуял не только аромат кофе, но и еды. Беру бутерброд и жадно кусаю его.

- Черт, я готов душу продать за кусок аппетитной, - вовремя поднимаю глаза на Любу, черт, чуть не ляпнул о куске отбивнухи с картошкой пюре.

Уже лишний раз боюсь что-то сказать, жаль ее.

- Чем будем маяться, кстати, я у тебя надолго, черт,- кусок буженины падает на стол, сверху капля соуса.

Как дебил испачкался, облизываю с пальца соус и смотрю на Любу.

Девчонка вдруг громко всхлипывает на всю кухню и бурчит:

- Прости, я не могу, - встаёт на ноги и убегает вглубь квартиры.

Ого. Да что такое. Бросаю недоеденный буреброд, мою руки и только потом иду следом. Сидит в гостиной и обнимает подушку.

- Ты не рада, что я буду у тебя?

- Не в этом дело, - досадливо говорит, качает головой.

- Я не умею читать мысли, и не люблю, когда крадут мое время недомолвками,