Женщина с глазами кошки - Алла Полянская

— Тори, идем, я дам тебе сухую одежду.

— Обойдусь. У меня есть собственная.

Правда, я понятия не имею, где она, но не надену ничего, что принадлежит Керстин, даже если мне придется ходить голой.

— До нее нужно еще добраться, а ты в ночной рубашке. Эд, сделай божескую милость, перенеси ее в каюту.

Я так понимаю, моего мнения никто не спрашивает… Эд поднимает меня и несет в каюту, предатель.

Яхта швартуется, я отворачиваюсь от иллюминатора.

— Так и будешь стоять? — Бартон, кажется, не замечает, как я сейчас зла. — Ты слышишь меня?

— Не глухая. Чего тебе от меня надо?

— Хочу тебе кое-что объяснить. Может, тогда в твою деревянную башку просочится какая-нибудь конструктивная мысль. Но имей в виду, дважды повторять не стану.

— И что ты сделаешь?

— Просто пристрелю тебя. Ты исчерпала лимит моего терпения. И еще: не смей грубить Эрику.

— А кто грубил?

— Ну не я же!

— Глупости, была предельно вежлива. Бартон, ты надоела мне до чертиков. Вы все мне надоели! Знаешь, чего мне сейчас хочется больше всего? Сесть в самолет, и чтоб он упал в самом сердце джунглей. И я оттуда больше никогда не выйду, лишь бы только вас всех не видеть.

— Вот оно как…

Керстин задумчиво смотрит на меня. Почему я ее не утопила? А, знаю почему…

— Оденься. Вот мои джинсы и майка.

— Твои вещи мне велики. Ты толстая.

— Не испытывай мое терпение! Оденься. Ты не будешь разгуливать голой по моему дому.

— Наверное, боишься, что твой муженек станет на меня пялиться?

— Нет, не боюсь. Эрику никогда не нравились кости, обтянутые полусгоревшей кожей. К тому же он любит женщин, которые следят за собой, а ты…

— Побегаешь с недельку по джунглям, и твоя задница не будет такой гладкой.

— Извини.

Бартон снова смотрит на меня. Наверное, ждет, когда из моих глаз выпрыгнет ягуар. Но напрасно.

— Где мои шмотки? Не хочу надевать твои.

— Я их выбросила. Они были рваные, пропитанные кровью. Эрик заказал тебе все новое, уже, возможно, доставили, а пока надевай то, что даю. Слушай… Скажи, почему ты не довела дело до конца?

— Ты о чем? А, поняла. Ты была уже мертвая, приятное воспоминание, да…

— Почему?

— Из-за девочки. Вдруг подумала: а если это твоя дочка? Вот утоплю тебя, а она станет тебя искать… Чего пялишься? На мне узоров нет.

— Ничего. Оденься, я устала воевать с тобой.

Керстин уходит, и весь мой запал летит псу под хвост. Собиралась наговорить ей кучу неприятных вещей, а теперь ощущаю такую усталость, что впору лечь прямо здесь и спать, спать, спать. Наверное, я никогда не отдохну.

Луис заходит в каюту без стука. Он уже разжился новой рубашкой, а я до сих пор стою перед кучей джинсов и маек — мне неприятна мысль, что придется сделать что-то так, как хочет эта сука Бартон.

— Давай помогу. Ты слишком ослабела, малыш.

— А ты?

— Я отдохнул. Тори, я хотел тебе сказать… Может, стоит дать ей шанс? По крайней мере, выслушай то, что она скажет. Тебя никто не заставляет любить ее, но прежде, чем делать выводы, нужно иметь всю информацию.

— Ты что, и правда думаешь, что у нас все-таки будет пресловутая полная информация? Да они снова наврут нам с три короба. Я не верю ублюдкам из спецслужб. И не верю Бартон.

— Да, и у тебя есть на то основания. Но знаешь, мне кажется, что у нее к тебе личный интерес. Я думаю, Керстин всегда хотела иметь сестру.

— Ложь, кругом ложь, Луис! Они все лгут! А вот зачем — другой вопрос.

Наспех натянув на себя какие-то шмотки, я выбираюсь наружу. Эд ждет на причале, а вверху, на скале, я вижу дом. Но к нему ведет такая куча ступенек, что я сразу понимаю: век человеческий краток и полон скорби, блин…

Большая комната, светлая и холодная. Интересно, это в самом деле дом Бартон или секретная база? Тогда их неплохо финансируют. Вот на что идут мои налоги!

Хиксли и Брекстоны тоже сидят здесь. Мне им нечего сказать, я знаю им цену, и они знают, что я знаю. Но мне плевать на них. Я устраиваюсь в кресле, мои Синчи садятся по бокам. Брекстон изобразил улыбку, а Джейк помахал рукой — сам, даже не взглянув прежде на Мерион, которая торчит в кресле прямая и неподвижная, как фаллоимитатор в секс-шопе. Я в ее глазах существо бесконечно низменное, при том, что еще и иностранка. Керри, одетая в какой-то розоватый костюм, сидит с лицом персонажа японской анимации — невинно распахнутые глазенки и приоткрытый рот. По мне, так просто маска кретина, но сейчас это отчего-то модно.

Онизаходят по одному: седой загорелый человек с пронзительными голубыми глазами и лицом, иссеченным морщинами, немолодая азиатка в синем официальном костюме и Керстин Бартон в джинсах и клетчатой рубашке. Трое парней в темных визитках становятся по периметру.

Ну и что здесь происходит?

Дверь балкона приоткрывается, парень, стоящий около нее, хватается за пистолет — но в щель проскальзывает черный кот, который идет через всю комнату прямо ко мне и запрыгивает на мои колени. И я этому страшно, просто невероятно рада. Керстин удивленно таращит глаза и переглядывается с азиаткой. А седой собирается говорить, ему до кота и дела нет.

— Дамы и господа! Вас пригласили сюда неофициально, и я благодарен вам за то, что вы согласились приехать. Дело срочное, и никто не заинтересован в огласке того, о чем пойдет речь, в том числе и наша организация. Если все же кто-то из вас после решит поделиться с кем-нибудь тем, что будет сказано здесь, то имейте в виду: у нас имеются материалы, публикация которых весьма плохо скажется на репутации каждого. Керстин, ознакомь наших гостей с содержимым файлов.

Керстин тычет присутствующим в руки по папке, я спокойно открываю свою. В моей жизни нет ничего такого, что могло бы мне навредить в случае опубликования: там, где я обычно работаю, всем плевать на мой моральный облик.

Ну и что у нас тут? Записка, надо же! «Величко, не порти мне игру и сделай вид, что потрясена. Не понимаю, как тебе удалось прожить такую жизнь, но никакой грязи на тебя откопать не получилось. Причем подозреваю, это не потому, что ты так хорошо ее припрятала. Твоя жизнь — весьма жалкое зрелище».

Вот же сука! Я встречаюсь с Бартон взглядом. Она смотрит внимательно и как-то… Не знаю как, не могу найти определения. Тут явно новая ловушка. Да дьявол с ней, пусть играется. Но теперь Керстин знает, что я держала ее жизнь в своих руках и — помиловала, а могла бы и не быть жалостливой. А что там мои Синчи? Как у них обстоит дело с грязью? Нет, не хочу ничего знать!

— Откуда… откуда у вас… это? — выдавливает из себя Мерион. Ей сейчас парализует, точно. — Какое вы имеете право…