Душеприказчик - Антон Краснов

— Вот потому мы и проиграем эту войну. Раз уж ты назвал войной то, что заварилось ТАМ, на дальних рубежах. Ты должен уловить прямую взаимосвязь между этой войной и брезгливым рылом этой леди, ее широко расставленными локтями… чтобы я, не приведи Единый, к ней не прислонился!.. В тебе самом давно течет этот яд, полукровка Мнир.

— Не довольно ли моралистики? — прервал его Вейтарволд. — Выходим, вот наш этаж.

В огромных двухуровневых апартаментах с совершенно прозрачным потолочным перекрытием между ними (так, что казалось, будто ты паришь в воздухе) старик Халлиом первым делом поспешил в спальные покои, где и обнаружил огромный холодильник с большим выбором прохладительных напитков. Он сказал Вейтарволду, сопя и простецки вытирая грязноватые пальцы о роскошную занавесь:

— Идем-ка напьемся. Эге. А то у тебя вид уж больно непростой.

— Так. Вот с этим давай ты немного подождешь. Я прежде хотел обсудить очень важные дела, а ты сразу за свое любимое зелье.

— Так тут же такой выбор, грех не попробовать! — с наигранной наивностью удивился старый непутевый гвелль. — К тому же настоящие марочные напитки, прямо с Зиймалля, а не местное дерьмо, которое стряпают мои соотечественники в своих грязных подвалах из подножного корма!

Через час все было кончено. Даже мощный организм Предвечного не выдержал той чудовищной дозы зиймалльских напитков всех сортов, которыми потчевал его Халлиом. Собственно, сам Вейтарволд удивлялся, почему он не отказывается от назойливых подстрекательств капризного и озорного старика. Холодное питье в запотевших бокалах, напитки белые, рубиново-красные и розовые, допитые до дна и еще лучащиеся в сосудах под мягким светом ламп. Вейтарволд полусидел на ложе и пытался не выслушивать, а скорее впитывать кожей слова Халлиома, а тот говорил примерно следующее:

— Ты думаешь, это блажь старого гвелля, так? А вот на ее родине, — он мотнул в сторону девушки, расположившейся у него за спиной, — говорят: «Истина в вине»[38]. Думаешь, это дураки изрекли? Нет! Вино не дает развиться косности мышлении. Вино нашептывает мысли, которые никогда не пришли бы тебе в голову в обычном состоянии, и мысли порой спасительные. Понимаешь меня, любезный? Нет, ты пей, пей, не думая о том, ЧТО РАЗГОВОР БУДЕТ СЕРЬЕЗЕН И ТЯЖЕЛ. До тех пор пока ты будешь так думать, ничего с разговором не выйдет, и мы будем только понапрасну ковыряться друг у друга в мозгах. Видишь, у тебя даже зубы сжаты как от судороги, Мнир. Верно, ты давно не отдыхал, все время — на посту, так? Разве в состоянии ты воспринимать мои простые слова?

— Этакий сеанс психосоматической терапии, — попробовал улыбнуться Предвечный, но вместо улыбки получилась этакая полугримаса, сродни той, что возникает от сильной зубной боли. — Ну хорошо, если ты настаиваешь, я выпью.

— Именно настаиваю! Кроме того, я настаиваю и на том, чтобы ты обратил внимание на эту девушку. Эйлле, иди сюда! Улыбнись господину. Ты даже не знаешь, КТО перед тобой, но тебе и нет смысла знать это, потому что один такой уже упал с вырванным кадыком, когда угадал имя моего старого друга и ученика.

— Зачем ты говоришь все это ей? — недоуменно спросил Вейтарволд. — Ты пьян, старик? Но ведь ты уже был пьян, когда я пришел к тебе.

Впрочем, кровавые подробности сцены в жилище Халлио-ма нисколько не тронули девушку. С некоторым удивлением Вейтарволд отметил, что и тени смущения или страха не промелькнуло на ее смуглом лице, в зеленых с лукавинкой глазах, подсвеченных изнутри загадочным лукавым огоньком.

Тут Халлиом медленно откинулся на спину, удерживая в руках внушительную чашу с марочным зиймалльским вином, от которого шли волны терпкого, изысканного аромата. Гвелль сделал неуловимое движение свободной рукой и легкая накидка слетела с девицы. Открылось стройное тело, словно облитое золотистым жаром, хрупкое, тонкое в талии и с узкими плечами и запястьями, но в то же время сработанное крепко, сильно… Свободные плавные линии силуэта хранили в себе что-то еще не раскрытое, почти детское, и одновременно — дикость красивой взрослой самки. О Неназываемый, да простятся все эти противоречия!..

Вейтарволд видел на своем веку столько обнаженных женщин, сколько капель вина вот в этой чаше вина, что в руке старого гвелля. Но то ли Халлиом в самом деле сумел настроить Предвечного на особый лад, то ли было в этой девушке то особенное, в чем отказал Единый многим из представительниц прекрасного пола, — на мгновение ллерд почувствовал себя завороженным. Нет, не она!.. Наверно, завораживал голос Халлиома, хотя, видят боги, не было в нем ничего магического — так, хриплый пропитой баритон старого и не очень опрятного гвелля, который приказал зиймалльской шлюхе раздеться.

— Да, так!.. Гляди на нее, Мнир-полукровка. Иногда мне кажется, что это главная загадка мироздания. Нет, не она одна!.. Их много — и лощеных арранток, и плотно сбитых гвеллин, и… мало ли! Но мне всегда более всего нравились женщины Зий-малля… У нее сейчас овуляция, — продолжал гвелль, огпивая огромный глоток вина, — и твое семя могло бы разбудить в ней силу, способную свалить любое Зло! Ах да, я пьян! Она ли?.. — Старик допил чашу и, повалившись на бок, глянул на Веитарволда широко раскрытыми лукавыми глазами, совершенно ясными и без примеси мутного опьянения. — Да нет же, не только она одна! Ты думаешь — корабли, звездолеты, магистральные ММР, аннигиляционные бомбы, разносящие на атомы целые планетные системы?.. Нет, не в том главная мощь мироздания, а вот в этой спелой девке, в ее сиськах и заднице, да еще в том чуде, что увлажняется у нее между ног… И, да видят меня Братья, еше в том, что пульсирует у нее в мозгу, пропитывает каждую клеточку, течет по жилам. Это называют душой, этаким малофункциональным факультативным приложением к высшему созданию, что называет себя ЧЕЛОВЕКОМ! Нет, нет, не перебивай и не напоминай — я знаю, что я несу пьяный бред. Душа, друг мой, — могучее оружие, хотя мы давно наложили на нее запрет и забвение… хррр-р! Ментальное оружие… слыхал ли ты о таком, а, друг мой?

— Ну вот, — разочарованно произнес Вейтарволд, а девушка села на край ложа, нисколько не стесняясь своей наготы, и налила себе коньяка, — ты, старик, оправдываешь мои худшие подозрения. Разве с тобой поговоришь на серьезные темы? Да еше на такие?.. Да-да!

— Н-не перебивать! — вдруг взвизгнул Халлиом, падая с ложа на прозрачный пол, и пополз на четвереньках, опустив голову и обозревая интерьер второго уровня, — того, что под ними. Потом поднял багровое лицо к Вейтарволду, и косматая дикая ярость стояла в его взгляде. — Н-не перебивать, не смей, а! Не тебе перебивать меня, Мнир-полукровка! Не забывай, что ты аррант только наполовину, и потому в твоих жилах только половина этой жиденькой, выхолощенной слабенькой крови… ф-фиолетовой крови червей, нежащихся в жирном, пррррог-ретом черноземе! Не забывай о второй половине и о том, что случится с тобой в мои годы, когда аррантскую кровь заглушит ТА, ДРУГАЯ — густая, темно-красная, не желающая выцветать на солнце! И не смей изгонять из памяти то, что лет эдак пятьдесят с лишком назад, вот такая же зиймалльская девка, — он дернул Эйлле за левую грудь так, что та слабо взвизгнула, — вот такая же родила тебя самого! И именно ей ты обязан той силой воли, той неуступчивостью и гибкостью, каковой давно нет уже у большинства аррантов! Нет, я не буду говорить, — продолжал Халлиом, противореча сам себе и резво перескакивая с одной темы на другую, — пока ты хоть жестом, хоть единым движением лицевого мускула вознамеришься мне противоречить! Нет!