Много шума из-за одного покойника - Шарлин Харрис

Я проникла в дендрарий с дальнего края, погрузилась в заросли, остановилась под древесной сенью, чтобы перевести дух, и поняла, что надо делать. Мне необходимо было вернуться в гараж. Наглядное представление всегда лучше умозрительного. Если я постою в нем какое-то время, то вспомню ту незначительную мелочь, которая так изводит меня.

Без четверти двенадцать я подошла к Садовым квартирам с северной стороны по подъездной аллее, прижалась к кирпичной стене, чтобы кто-нибудь, выглянув ненароком из окна, не заметил меня, и посмотрела, у кого еще горит свет. У миссис Хофстеттлер окна были темны — ничего удивительного. Слабый отсвет виднелся в окне спальни Йорков. Может быть, кто-то из супругов читал в постели. Впрочем, в это мне верилось с трудом. Наверное, они просто оставили гореть ночник. У Норвела на втором этаже не было света, у Маркуса тоже.

Я двинулась вокруг здания, чтобы проверить и других жильцов. У Пардона, разумеется, было темно, не горели окна и у О'Хагенов. Том, вероятно, был на работе, а Дженни в этот час уже спала. У Дидры наверху свет тоже был погашен — она уже легла в постель, соло или дуэтом. В ванной Клода горела лампочка, и я свернула за угол, чтобы посмотреть, что в спальне. Да, ее окно светилось.

Мне не хотелось заходить в здание. Я присела на корточки, пошарила по земле, отыскала камешек размером примерно с ноготь большого пальца и запустила его Клоду в окно — удар получился оглушительный. Я снова распласталась вдоль стены на случай, если кто-нибудь, кроме Фридриха, слышал стук. Однако никто, даже он сам, не подошел к окну посмотреть, что происходит.

Что ж, придется вспоминать самостоятельно. Вдруг меня осенило — да, мне все-таки придется войти в здание!

Я прокралась к черному ходу, надеясь на неведомо какую удачу, вынула из топика ключ, который у меня никто не догадался забрать, отперла дверь настолько тихо, насколько это было возможно, и вошла в вестибюль. Лестницы обычно меньше скрипят у стены, и я поднялась наверх почти бесшумно, выстраивая шаги в ровную цепочку.

На втором этаже я прошла мимо квартиры Клода и оказалась у двери Дидры. Вверху висело украшение — виноградная лоза, перевитая алой ленточкой, и засушенный букетик. Я тихо постучалась.

Дидра открыла так быстро, словно делила ложе со своим гостем прямо на коврике под входной дверью. Свет, проникавший из коридора, падал на оголенную мужскую ногу. Поскольку она была черной, я пришла к выводу, что Маркус Джефферсон в очередной раз не устоял перед искушением.

На лице у Дидры было написано крайнее раздражение. Я не решилась бы ее за это осуждать, но терпеть до завтра не могла.

— Повторите мне еще раз то, что уже рассказывали — как вы рано приехали домой с работы, чтобы отдать Пардону оплаченный чек.

— Богом клянусь, ты самая чудаковатая домработница во всем Арканзасе, — выдохнула Дидра.

— Расскажите мне об этом. Теперь я и вправду хочу послушать.

— Но тогда ты точно уйдешь? Отстанешь со своими вопросами?

— Наверное.

— Ладно. Я приехала домой с работы. Побежала к себе наверх, чтобы взять чек, который оставила мама. Я понесла его вниз, к Пардону. Дверь была приоткрыта. Сам он лежал на диванчике, спиной к двери. Коврик был весь скомкан, а диван сдвинут с места. Я несколько раз позвала его по имени, но он даже не пошевелился. Я решила, что Элби выпил лишнего и отрубился или его здорово сморило, поэтому просто положила чек на столик слева от двери. Это тебе нужно? — Я жестом подбодрила ее и услышала: — Так, потом я… да, вышла из дома и снова села в машину. До конца рабочего дня оставалось всего несколько минут, но мне все равно надо было успеть туда. Ты не представляешь, какая подлюка эта Селия Шиллер…

— Говорите тише и не отвлекайтесь, — спокойно урезонила я Дидру.

— Уборщица указывает мне, что делать, — закатила она глаза. — Потрясающе! — Впрочем, взглянув на мое лицо, Дидра послушно продолжила: — Так вот, я села в машину, дала задний ход и стала выруливать на аллею. Еле выехала, а все из-за этого дурацкого автоприцепа Йорков!

Она опять невольно повысила голос, и я, прижав палец к губам, шепнула:

— Вот это мне и было нужно.

— Неужели? Разве тебе не интересно послушать, как я в тот день носилась в одних чулках? — с убийственной едкостью осведомилась Дидра и плотно захлопнула дверь перед моим носом.

Не сходя с места, я запустила обе пятерни в волосы, сжала их, размышляя с закрытыми глазами, чтобы не смотреть на дверь Дидры. От квартиры Клода меня отделяло всего несколько шагов. Я легонько поскреблась к нему согнутым пальцем — на большее не решилась.

Ответа не последовало. Я крутанула дверную ручку. Заперто, конечно.

Я так тихо сошла по ступенькам, что даже если бы сама стояла внизу и прислушивалась, то все равно ничего не разобрала бы. Я не знала, чем объяснить свою взвинченность, почему мне так настоятельно следовало действовать немедля. Как бы там ни было, я всегда доверяю холодку на затылке, а сейчас по нему так и бегали мурашки. Воздух сгустился от напряжения, в притихшем здании стоял неслышный звон.

Я приоткрыла заднюю дверь, с громадным облегчением бесшумно выбралась наружу, а затем очень тихо заперла за собой дверь. Попав из ярко освещенного вестибюля в относительный полумрак парковки, я потеряла остроту зрения и некоторое время вынуждена была стоять, привыкая к темноте. Посреди гаража Пардон предусмотрел круглосуточную дежурную лампочку. Тусклый световой круг под ней напоминал пятно от театрального прожектора.

Крайние парковочные участки были погружены во тьму. Обогнув свет по краю, я подошла к гаражной стене и, наверное, минут пять стояла, прислушиваясь. Я переступила в нетерпении — под ногой что-то звякнуло. Я медленно наклонилась и принялась шарить в траве, проросшей вдоль стены сквозь булыжную кладку. Осторожно ощупывая камни, я вскоре наткнулась на знакомую связку и постаралась собрать ее, взять разом, чтобы она не зазвенела. Я внимательно рассмотрела ключи — те самые, что принадлежали Пардону. Мне некуда было положить находку — на связке висело не меньше пятнадцати ключей. Наилучшим тайником было прежнее место, поэтому я осторожно опустила связку обратно в траву, где она пролежала с самого дня убийства.

Вокруг стояла мертвая тишина — я не слышала ничего, кроме приглушенного гула машины на близлежащей улице. Вскоре и он стих, но, несмотря на кажущееся безмолвие, я знала, что где-то рядом есть люди. Волоски у меня на затылке стояли дыбом. Я не спеша выпрямилась, раздумывая, не уйти ли домой от греха подальше, потом, пересилив сомнения, нащупала в темноте ручку автоприцепа. Вот тут и прятали тело Пардона. Если где-то и остались улики, то именно внутри этого вагончика. В день убийства Йорки должны были приехать домой только к ночи, но прибыли почему-то раньше — теперь я это знала.

Я повернула ручку, и после щелчка дверь распахнулась. Не успела я торжествующе перевести дух, как из темных недр вагончика на меня обрушилась какая-то свирепая громадина.