Сады Луны - Стивен Эриксон

Днем на городских крышах, раскаляемых солнцем и продуваемых ветрами, сушилось разноцветное белье. К вечеру белье снимали. Под лунным светом опустевшие бельевые веревки отбрасывали на крыши причудливые лабиринты теней.

Поздним вечером некто осторожно пробирался между рядами пеньковых веревок, и его тень скользила по плиткам, которыми были выложены крыши. Над головой, в ореоле жидких облаков, плавал лунный серп, похожий на кривую саблю. Одежда этого человека была густо покрыта копотью, чтобы не слишком выделяться из темноты. Вдобавок она не стесняла движений. Его лицо скрывала черная тряпка с прорезями для глаз, которые внимательно оглядывали соседние крыши. Грудь крест-накрест перепоясывал особый ремень из черной кожи с множеством карманов и петелек. Там находилось все, что требовалось человеку для его ремесла: мотки медной проволоки, надфили, три пилки, завернутые в промасленные тряпки, кусок камеди, кусок свечного сала и рыбачья леска. Слева помещался нож с тонким лезвием и второй нож, метательный. Оба ножа по самые рукоятки были засунуты в кожаные ножны.

Воришка смазал носки своих мокасин смолой, поэтому двигался он крайне осторожно, оберегая полудюймовые липкие полоски от соприкосновения с крышей. Добравшись до ее края, он заглянул вниз. Там, на расстоянии трех этажей от крыши, находился садик. Его тускло освещали четыре газовых фонаря, расставленные по углам дворика, в центре которого журчал фонтан. Вода стекала по нескольким террасам в неглубокий бассейн. Возле фонтана на скамейке сидел караульный, зажав между ног копье.

Особняк Дарле пользовался особым вниманием среди даруджистанской знати: младшая дочь городского сановника вошла в возраст невесты. От богатых женихов не было отбоя. Они дарили девушке драгоценности и изящные безделушки, нынче украшавшие ее спальню.

Но то, что волновало знать и служило предметом нескончаемых разговоров, мало трогало простых горожан. Однако и среди них находились те, кто жадно ловил каждый слух и сплетню, стремясь ненароком выведать как можно больше подробностей. Одним из таких был юный вор Крокус по прозвищу Шалунишка.

Крокус глядел на спящего караульного из личной стражи сановника Дарле и тщательно обдумывал свои последующие действия. Главное — узнать, какая из многочисленных комнат особняка была спальней девушки. Он не слишком любил действовать наугад, но и размышлениями тоже себя не обременял. Мысли, вертевшиеся сейчас в голове Крокуса, вертелись там сами со себе, движимые их собственной логикой.

Наконец воришка решил: комната младшей и самой прекрасной из дочерей сановника должна находиться на верхнем этаже и иметь балкон с видом на сад. Оторвав взгляд от посапывающего стражника, Крокус начал осматривать стену. Балконов было целых три, но только один из них находился на третьем этаже, в левом конце здания. Шалунишка осторожно двинулся в избранном направлении. Решив, что добрался до нужного места, он остановился, подошел к краю и вновь заглянул вниз.

Балкон находился в каких-нибудь десяти футах. Его полукруглая крыша держалась на красивых колоннах из резного дерева. До крыши можно было дотянуться рукой. Как там караульный? Тот мирно посапывал. Копье замерло между ног, и можно было не опасаться, что оно вдруг упадет и разбудит бравого стража. Пора спускаться.

Спуск оказался довольно легким делом. На карнизе Крокусу хватило зацепок для рук. Он осторожно спрыгнул на арочную крышу балкона, затем обхватил руками одну из колонн и скользнул по ней до самых перил. Шалунишка опустился там, где перила смыкались со стеной. Еще мгновение, и он притаился на глазурованных плитках пола, в тени, отбрасываемой изящным литым столиком и стулом с мягким сиденьем.

Дверь балкона была раздвижной и дополнительно закрывалась ставнями. Изнутри не пробивалось ни лучика света. Два шага — и Крокус очутился возле двери. Устройство запора не отличалось особой сложностью. Крокус извлек тонкую пилку и принялся за работу. Звук от пилки был не громче стрекотания цикады. Такие инструменты стоили недешево. Вряд ли Крокус обзавелся бы ими, если б не его дядя-алхимик. Тот мастерил диковинные приспособления для перегонки и осаждения субстанций. Ему требовались особо прочные инструменты, прошедшие магическую закалку. К счастью для племянника, дядя отличался рассеянностью и не помнил, где что у него лежит.

Через двадцать минут с замком было покончено. Крокус аккуратно убрал пилку, вытер потные руки, затем осторожно открыл дверь. Створки разошлись. Шалунишка просунул голову внутрь. В сумраке он разглядел большую кровать под балдахином. Кровать стояла головой к внешней стене. Вместо ткани балдахин состоял из тонкой сетки от комаров, спускавшейся до самого пола. На кровати кто-то спал — Крокус слышал ровное дыхание. В комнате пахло терпкими дорогими духами.

«Скорее всего, привозные, из Каллоса», — решил он.

Напротив того места, где стоял сейчас Крокус, виднелись две двери. Одна, приоткрытая, вела в умывальную комнату. На второй, крепкой и окованной железом, висел внушительный замок. Справа, у стены, возвышался комод с одеждой и туалетный столик с тремя серебряными зеркалами, соединенными между собой петлями. Срединное зеркало располагалось параллельно стене, а два других — под углом, что множило отражения до бесконечности.

Крокус огляделся по сторонам и шагнул в комнату. Он потянулся, давая отдых затекшим от напряжения мышцам. Передохнув, Шалунишка крадучись двинулся к туалетному столику.

Особняк Дарле находился невдалеке от того места, где улица Старого Круля поднималась на вершину холма и заканчивалась круглым двором, густо поросшим травой и кустами. Среди них виднелись полуразрушенные дольмены. По другую сторону двора стоял храм Круля. Его древние замшелые камни покрывала густая паутина трещин.

Последний служитель этого Древнего бога умер несколько веков назад. Квадратная колокольня, возведенная на внутреннем дворе храма, строилась по архитектурным канонам еще более далекого прошлого. Четыре мраморные колонны поддерживали площадку, над которой когда-то висели колокола. Крышу колокольни покрывали древние бронзовые плитки с густым многовековым слоем патины. С крыши колокольни открывался вид на добрый десяток плоских крыш особняков даруджистанской знати. Один из них почти примыкал к массивным стенам храма. На его крышу падала узкая тень колокольни. В тени притаился ассасин с окровавленными руками.

Ассасина звали Тало Крафар. Он принадлежал к клану Джаррига Дената, входящему в даруджистанскую гильдию ассасинов. Крафар глотал воздух ртом. Грязные струйки пота стекали у него со лба и шлепались на широкий крючковатый нос. Темные глаза были широко раскрыты. Ассасин глядел на руки и не мог поверить, что кровь на них — его кровь.

Сегодня ему выпало быть дозорным и следить за городскими крышами. Если не считать каких-нибудь воришек, ночные крыши целиком принадлежали ассасинам и служили им надежными путями, по которым можно перемещаться незамеченным. Крыши очень помогали при выполнении… поручений неофициального характера, связанных с городской политикой. Ассасины были неотъемлемой частью жизни этого удивительного города. Они никогда не оставались без работы. К ним прибегали враждующие семьи аристократов. Ассасины являлись десницей, карающей за предательство. Днем Даруджистаном управлял Городской совет, а ночью — гильдия. Совет любил шумные, помпезные заседания. Правление гильдии было невидимым, не оставляющим свидетелей. И сколько стоял Даруджистан, отражаясь в водах Лазурного озера, столько существовала и гильдия ассасинов.