Сладкий плен его объятий - Александра Хоукинз

– Мое короткое знакомство с этой девочкой дает мне основания сделать вывод: в ее системе ценностей начисто отсутствуют такие понятия, как цивилизованность и культура. Я мечтаю лично заняться ею.

– Ты говоришь так, как будто Медлин животное, которое вырвалось из клетки и теперь разглядывает зоосад, – пробормотала Девона, не скрывая неодобрения.

– Ты не отнимешь у меня мою дочь, Типтон, – не отступала мать.

Рейн не отказал себе в удовольствии и высокомерно улыбнулся.

– Я уже отнял ее, мадам.

– Я не смогу там жить! Я умру! И тогда вашему мужу придется найти другой способ, чтобы отомстить нашей матери.

Медди схватила платья, которые Девона предложила упаковать, и разбросала их в разные стороны.

– Вы не можете заставить меня ехать с вами!

Она бешено завертелась по комнате, устроенной в круглой башенке. Трехэтажная башенная пристройка была добавлена к дому по прихоти одной из леди Типтон семьдесят пять лет назад. Медди же выбрала для себя эту комнату, когда ей было шесть лет. Она попросила выкрасить стены в цвет безоблачного летнего неба, и с годами на них появлялось все больше картин с изображением разрастающегося сада.

Девона нагнулась, чтобы собрать измятые платья.

– Тебя никто не похищает, Медлин. Если хочешь, назовем это приключением. Когда ты в последний раз была в Лондоне?

– Никогда, – неохотно призналась девочка. – Поскольку Типтон живет в Лондоне, мама не хотела встречаться с ним.

На самом деле ее мать была способна разбушеваться не менее свирепо, чем дракон, которого Медди изобразила на своем лабиринте. Дело было в другом: Джослин боялась своего сына, она называла его чудовищем. Судя по тому, что видела Медди, она склонна была согласиться с матерью. Девочка исподтишка следила за тем, как Девона ходит по комнате, легко касаясь цветов, нарисованных на стенах.

– Желтую краску ты использовала для драконьих глаз. А это что за цветок?

«Будто она сама не может узнать!»

– Sedum acre. – Медди вздохнула, видя, что Девона не поняла. – Заячья капуста.

– А, – сказала Девона, переходя к другому цветку. – А это?

– Malva sylvestris, или мальва обыкновенная. – Понимая, что ее просто пытаются отвлечь, Медди подошла и взяла свои платья из рук виконтессы. – А вот это Dianthus casius. Впрочем, я уверена, вы и сами это знаете. Это ведь я сельская дурочка, которой нужно отправиться в город, чтобы узнать, что такое ци-ви-ли-зо-ван-ность.

Девона усмехнулась, услышав, как Медди произнесла последнее слово, и грустно взглянула на нее.

– Ты все слышала?

В этом доме имело смысл прятаться и подслушивать разговоры, при которых Медди не присутствовала.

– Вашего мужа всегда было хорошо слышно, даже в годы его отсутствия.

– Возможно, Типтон наконец-то приехал, чтобы выполнить свой долг перед тобой? – Девона указала на растение с колючими листьями и маленькими белыми цветочками. – А это что такое?

– Вы совсем ничего не знаете о растениях? Ilex aquifolium, то есть падуб. – Медди швырнула платья на кровать и села на них.

– По-видимому, не так много, как ты. Кто тебя учил?

Медди пожала плечами.

– В основном, книги. Кроме того, мне очень помогал наш сосед, мистер Хокпит. Но мама об этом ничего не знает.

У Хокпита был многолетний бурный роман с леди Джослин. К сожалению, в последнее время они редко виделись. Медди слышала, как кухарка рассказывала миссис Пул о том, что когда жена Хокпита узнала об этой связи, она пригрозила как следует с ним разобраться.

Медди фыркнула. Было понятно, что «разобраться» в данном случае вовсе не означало «мирно побеседовать». Девочка хитро взглянула на Девону. Этими сведениями она решила с ней не делиться. Обен Хокпит всегда был очень добр к Медди, он фактически заменил ей отца. Самое меньшее, что она могла для него сделать, поскольку он не мог больше встречаться с ее матерью, – это защитить его от Типтона. Медди содрогнулась, представив, как ее брат поступил бы с мистером Хокпитом из желания доставить матери лишнюю неприятность.

– И долго вы собираетесь держать меня вдали от мамы?

– Господи, Медлин, ты говоришь так, как будто это наказание.

Это и было наказание, но Медди быстро поняла, кого брат использует в своей игре в качестве орудия. Девона была совсем не такая, как он. Она была дружелюбной и всегда открыто выражала свои чувства. Медди не сомневалась, что у молодой женщины нет никаких недостойных намерений. И как ее угораздило связаться с таким чудовищем, как Типтон?

– Я никогда не уезжала из дома. По крайней мере, так.

Девона ласково обняла ее.

– Тебе нечего бояться, милая. Все, чего мы хотим, – чтобы ты получила удовольствие.

– И стала более цивилизованной, – проворчала Медди, уткнувшись в рукав Девоны.

– Ты не скоро простишь Рейна за эти необдуманные слова, ведь так?

Девона рассмеялась, а потом пригладила непослушные вихры девочки. Медди сдерживалась, чтобы не выдать ужаса, который охватывал ее при мысли о том, что она окажется в руках такого демона, как Типтон. Он убьет ее так же, как убил их старшего брата.

– Я подозреваю, что Типтон ничего не делает необдуманно.

Перед самым рассветом Джослин обнаружила, что кровать дочери пуста. Ее первой мыслью было, что девочка убежала. Но Медлин, несмотря на опасения Типтона, была разумным существом. Она понимала, что побег лишь отсрочит неизбежное.

С фонарем в руке леди Джослин молча обходила сад. Звать слуг не имело смысла. Свою дочь она найдет сама. Земля была скользкой, а от тяжелого запаха мокрых растений щекотало в носу. Джослин никогда не понимала увлечения дочери живой природой. Сама она предпочитала комфорт любимых комнат: книги в потрепанных кожаных переплетах, позвякивание фарфоровой чашки, мягкость домотканого индийского ковра под ногами. Это женщина ценила. Единственный ребенок, который был ей близок, давно умер, а двоих оставшихся она не понимала.

А вот и лабиринт. Пробираясь сквозь него, Джослин плотнее запахнула халат. Медлин считала, что у ее матери не хватит ума догадаться, где находится ее изобретательная дочь. Для нее было бы сюрпризом, если бы она узнала, что Джослин уже не в первый раз бродит по ее фантастическому миру.

– Медлин! – позвала она.

Послышалось шуршание, а за ним настороженное:

– Мама?

– Кто еще оказался бы в твоем лабиринте в такую рань?

Один поворот налево, два поворота направо – и она в центре лабиринта. Для ночлега на открытом воздухе у Медди хватило ума захватить несколько одеял и фонарь.

– Мама, ты никогда не встаешь так рано.