Охотники за скальпами. Тропа войны. Дочь черного доктора. - Майн Рид

Сам по себе танец был довольно несложен. На высоких подмостках восседали, изображая императора Монтесуму и его супругу, воин и молодая девушка. На этот раз эти роли исполняли на троне Дакома и Адель, а мимо них проходили процессии пестро разряженных женщин, потом девушек с венками и гирляндами цветов в разнообразных позах и комбинациях.

Несколько часов длилось однообразное и скучное представление; остальную часть дня дикари пировали. Пленным отпустили самую скудную пищу, достаточную только для поддержания жизни. Ночь они снова провели, как и накануне.

На следующий день с раннего утра воины начали наряжаться, готовясь к турниру, на который снова были приведены в качестве зрителей пленные. На этот раз Галлер заметил на террасе храма несколько пленных женщин, явившихся добровольно или приведенных насильно, чтоб полюбоваться зрелищем. Он стоял так близко, что мог хорошо рассмотреть молодую королеву. В своих великолепных, богатых одеждах она отнюдь не имела огорченного вида, — и Галлер с грустью убедился в этом, думая о своем несчастном друге Сегэне.

Обводя глазами террасу, Галлер вздрогнул и почувствовал, что сердце его замерло: на правой стороне ее, тщательно отделенные толпой от королевы, стояли ее бедные мать и сестра, с бледными, изможденными лицами, с выражением глубокой скорби и беспредельной тоски в глазах.

Лукавые индейцы, очевидно, опасались сближения между этими женщинами, до тех пор, по крайней мере, пока не будет бесповоротно решена участь новых пленниц.

Галлер с усилием отвернулся от них, чтоб не пробуждать ничьих подозрений на случай, если за ним наблюдали, и начал безучастно смотреть на происходившие в степи состязания. Турнир уже начался, и воины щеголяли друг перед другом искусной ездой и фокусами с оружием.

Некоторые ехали галопом, прижавшись к боку лошади одной ногой и протянув свободно другую, пуская в этом неудобном положении без промаха стрелы в цель.

Другие скакали в карьер по равнине, перескакивая при этом с одной лошади на другую. Третьи вскакивали в седло на полном ходу лошади и оказывались в совершенно правильном и прочном положении в седле. Потом показывались чудеса ловкости с арканом. Было еще одно красивое упражнение, при котором воины сбрасывали друг друга с коней, в подражание выбиванию из седла, практиковавшемуся средневековыми рыцарями.

Зрелище было в самом деле необычайно красивое, — огромный, великолепный цирк в пустыне. А для Санчеса цирк всегда имел особую притягательную силу. Галлер видел, с каким вниманием и увлечением следил он за каждой подробностью виртуозных упражнений, и вдруг заметил какое-то непонятное беспокойство в лице и во всей фигуре Санчеса. Казалось, бывшим наездником овладела какая-то мысль, какая-то решимость…

— Скажи своим братьям, — вдруг обратился он к одному из конвойных, — что я могу превзойти лучшего из ваших наездников.

Изумленный таким хвастовством индеец решил передать своим эту похвальбу, хотя бы ради курьеза, — и через несколько минут к Санчесу подъехала кучка любопытных воинов.

— Ты, жалкий белый раб? Ты хочешь состязаться в верховой езде с воинами навахо?! Ха-ха-ха!

— А вы умеете скакать, стоя на голове? — спокойно ответил вопросом Санчес.

— Как это, стоя на голове?

— Да так, на своей голове, в то время как лошадь скачет галопом?

— Да кто же это умеет? Как это возможно?

— Возможно, и я умею, — так же спокойно заявил Санчес.

— Стоит его слушать! Хвастает, дурак! — закричали некоторые.

— Пусть покажет! — воскликнул один. — Дайте ему лошадь, ей ничего не сделается.

— Дайте мне мою собственную лошадь, я покажу вам этот фокус.

— Какая твоя лошадь? Где она?

— Вон, на лугу, мустанг в яблоках.

Когда Галлер оглянулся вместе со всей толпой на луг, он увидел недалеко и своего любимого Моро; невдалеке от него лежал и верный Альп; он много раз пытался пробраться к Галлеру, но конвойные его прогоняли, и он наконец присоединился к Моро.

После короткого совещания индейцы согласились исполнить желание Санчеса. Мустанга поймали арканом, и Санчеса развязали. Индейцы не боялись, что он может ускользнуть: они были уверены, что такую лошаденку, как этот мустанг, они на своих лошадях во всякое время догонят; к тому же у обоих входов в долину была поставлена удвоенная стража.

Санчес быстро сделал нужные приготовления. Он крепко привязал к спине лошади бизонью кожу, потом медленно провел лошадь три-четыре раза по кругу, чтобы дать ей возможность ознакомиться с местом, потом быстро выпустил повод и как-то особенно крикнул, после чего мустанг пошел ровным неспешным галопом по кругу. Убедившись, что лошадь обежала круг несколько раз за одинаковый промежуток времени, Санчес быстро прыгнул ей на спину и проделал известный фокус езды вниз головой, который дикие сыны пустыни видели, однако, впервые.

Не было конца изумлению и бурным восторгам индейцев; Санчеса заставляли повторять свой фокус бесчисленное множество раз. Но Санчес этим не только не тяготился, а напротив, не мог успокоиться сам, пока не показал своим зрителям всех искусных штук и проделок, какие только знал, повергая их каждый раз все в новое и новое изумление.

Когда окончился турнир и пленников снова увели к реке, искусного наездника между ними не было. Счастливцу спас жизнь его талант. Отныне он стал учителем верховой езды у навахо.

Глава XXXII

СМЕЛЫЙ ПОБЕГ

Настал и следующий день, тот день, в который пленники должны были подвергнуться прогону сквозь строй. Несчастных привели спозаранку на то же место, и приготовления к этой жестокой забаве-казни производились на их глазах.

Воинов выстроили в два ряда на несколько сот шагов в длину по равнине, с промежутком в три-четыре шага между одним и другим рядом. У каждого в руке было по короткой деревянной палке. В промежутке между этими обоими рядами должны