Тёмные времена. Наследники Александра Невского - Илья Куликов

– Тэбэ, старых, нэдельь нужьно шобььь до Градыша дóйти. А мы молодььь и умьь у насьь быстрььь. Успемьь. Пшольь нэ мышай мне… любытььь княсььььья.

– Да, Павша, ты стар и глуп, вот и хочешь всегда поспешать. Иди поспи, старик.

– Люди кровь проливать будут за каждый час. Одумайся, князь. Падёт Псков – великая беда случится.

Ядвига понимала, что ещё немного, и Юрий внемлет посаднику, так как сегодня не опаивала она его дурманным зельем и позволила сохранить хоть часть рассудка.

– Ты, прэ́датель… хочьшьь шобьь ратьь поспешьно в Псковььь при́вэлисьь… и тамь положили… Нетьь не бывать… томю…

– Юрий, внемли голосу разума! Не предатель я. И говорю, что спешить надо.

– Всё, Павша, иди. Завтра на совет придёшь, всё выскажешь.

Павша Ананьевич с тяжёлым сердцем вышел из палат князя. Нет, если обратится он к народу и ударит в вечевой колокол, то может начаться смута. Решат новгородцы, что надо другого князя звать, а ливонцам только это и надо, чтобы вместо того, чтобы людей на рать вести, в Новгороде споры и дрязги начались. Он посадник и не может допустить этого. Сейчас хоть и плохой князь, лучше, чем никакой. Нужно рать готовить, не дожидаясь Юрия.

Княжич Василий вернулся обратно в Медведки. На улице было холодно и лил дождь. Василий вспомнил свой предыдущий приезд сюда. Тогда тоже была осень, только погода была хорошая, не то что теперь.

Княжич спешился возле храма и привязал коня у ограды, а сам пошёл в дом Господень. Перед храмом княжич снял шапку и, перекрестившись на церковь, вошёл внутрь.

Василий несколько минут пробыл внутри храма, а затем вышел обратно на улицу, вскочил на коня и поскакал к себе в терем.

В его отсутствие там жил Судимир, староста. Узнав о прибытии княжича, он вышел на крыльцо и приветливо, не забывая отвешивать поклоны, стал приглашать его в дом.

– Вернулся, сокол наш ясный! Мы все так сильно ждали тебя, Василий Александрович. Скажи, ты надолго ли к нам?

– Не знаю, Судимир Борисович, не знаю. Садись, поговорить нужда есть.

– Конечно, Василий Александрович. Я только баньку прикажу истопить, чтобы с дороги ты попарился. Как я рад тебя видеть!

Судимир в душе был конечно же недоволен возвращением княжича, который, казалось, никогда не должен был сюда вернуться. Терем княжича Судимир уже потихоньку обжил и начинал считать своим.

– Где похоронили Елену? На кладбище?

– Да, княжич, как ты и велел. Ты бы лучше забыл её. Она теперь в раю, безгрешная душа, – сказав это, Судимир смахнул скупую мужскую слезу, – жаль, красавица была и мне родственница.

– Так вот, убили её!

– Как? Быть такого не может! Кто посмел бы!

– Вот это мы и должны с тобой узнать, кто посмел утопить мою возлюбленную. Брат мой убийц сюда подослал. Я сначала думал, что это были его люди, но потом сообразил, что, скорей всего, он местных нанял. Елена чужого бы испугалась. Это был свой. И в тот день в деревне ведь никого чужого не было.

– Не было, княжич. Бааа, ну и дела! Кто же совершил это преступление? – Говоря это, Судимир преисполнился благородной ярости. – Своими руками задушу!

Княжич и староста некоторое время сидели в тишине, а затем Судимир, словно поразмыслив, начал свою речь:

– Архипа помнишь? Так вот, он хату новую отстроил всем на загляденье. Откуда средства взял? Может, ему и заплатили?

– Думаешь, он жизнь Елены забрал?

– Мог. Человек он гнусный. Совести у него нет.

– А с чего ты решение такое принял? Я про совесть.

– Не нравится мне он. Ох, чует моё сердце, недобрый он человек. А знаешь, что я ещё скажу? Год прошлый был неурожайным, и только его это не коснулось. Видно, припрятал, подлюка, деньги, за кровь полученные.

– Судимир, ты человек достойный. Поможешь мне убивцев любви моей найти и покарать смертью лютою?

– Тебе она любовью была, а мне родственницей. Сын мой на сестре её женат. Для меня это тоже честь. А я и отец её думали, что Бог забрал её в мир, где лучше. А оказывается, люди недобрые сорвали цветок этот, не дав ему распуститься. Я выпью мёду хмельного, княжич, не вини меня за это. Но вести, что ты принёс мне сюда, горьки.

– Я тоже, Судимир Борисович, мёду хмельного выпью, чтобы помянуть Елену. С тех пор как нет её, смысл жизни как будто исчез. Один я и жить не хочу.

– Мужайся, Василий Александрович, отомстим мы с тобой за Ленушку, безвинно убиенную.

Супруга Судимира принесла и поставила на стол кувшин с мёдом. Княжич и староста сами налили себе по полной деревянной кружке.

– Помянем, Василий Александрович, Елену Романовну, злобными убивцами на тот свет сведённую. Пусть мать сыра земля успокоит душу её девичью.

– Клянусь, Еленушка, – сказал княжич, словно обращаясь к ней, – найду убийцу твоего и покараю. Будет он, как и ты, лежать в сырой земле! Нет, лучше пусть будет погребён в воде и станет водяным! Как хотел он, чтобы ты русалкою стала!

Пожар от горящего Изборска был виден со стен Пскова. Псковичи поняли, что время, которое у них было на подготовку, истекло. Ливонцы двигаются к городу, и теперь только храбрость защитников сможет спасти его.

Князь Довмонт вместе со своими дружинниками со стены видел дым от пожара в Изборске. Понимая, что боевой дух защитников может в любой момент рухнуть, и тогда Псков не сможет дождаться Новгорода с его помощью, князь обратился к ратникам:

– Воины Пскова! Кто стар, того почту отцом своим, кто млад, пусть будет мне братом, – привычными словами начал свою речь Довмонт. – Изборск пал. Завтра или послезавтра мы встретимся с ливонцами. Вы спросите, хорошие ли они ратники? Те, кто не знает их, пусть услышит меня – лучшие. Вы спросите, есть ли у нас шанс выстоять? И я отвечу – есть, если Господь будет с нами. Пойдёмте в храм Святой Троицы и будем молить Господа о помощи.

Все ратники пошли в храм и заполнили его. Игумен Исидор, настоятель этого храма, стал служить молебен. Воины и князь Довмонт искренне молились. Довмонт положил меч свой перед алтарём и, стоя на коленях, просил у Господа прощение за все свои грехи.

Несмотря на храбрость и ратную удачу, князь Пскова понимал, что за сила движется на Псков. Новгородцы так и не пришли на помощь, а значит, он должен своими силами выстоять против всей мощи Ордена.

– Господи, – говорил князь, – даруй мечу моему силу, чтобы удары его были смертоносны, и помоги удержать город Псков! Избави воинов моих от трусости и предательства, но даруй нам мужество и силу стоять за веру твою и Отечество. Все мы виновны перед тобой, но ты милостивый владыка и можешь даровать нам победу славную над врагами нашими.