Северная сторона сердца - Долорес Редондо

Воспитанный матерью в строгости, он не сумел обеспечить свою семью отдельным жильем и продолжал жить под родительским кровом. Амайя была уверена, что это казалось ему унизительным, но, не в силах сбежать от материнского влияния или, возможно, желая подражать успеху, который для него представляла жизнь его родителей, он выбрал жену, которая смотрела в объектив из-под челочки, в точности заимствованной у свекрови.

Дети были совсем другими. Они улыбались беззаботно и искренне и казались вполне довольными жизнью. У девочки были длинные рыжие волосы, рассыпанные по спине, и теплая уверенная улыбка. Амайя заметила, что она немного подкрасила губы, что контрастировало со строгим, невзрачным платьем. Скорее всего, девочка накрасила губы исключительно ради фотографии. Амайя представила, как она вытирает помаду обрывками туалетной бумаги перед зеркалом в ванной. Все члены смотрели в камеру и слегка соприкасались друг с другом, кроме Мартина, который стоял чуть в стороне. Амайя взяла фотографию, изображавшую его одного. Возможно, она была сделана в тот же день: он был в том же костюме и в том же галстуке и выглядел точно так же, как на групповом снимке. Положение рук, высота подбородка, вздернутые, слегка откинутые назад плечи, складки на одежде — все было таким же, кроме рта. Линия рта, которая на семейной фотографии казалась ледяной щелью, на отдельном снимке выглядела иначе. Рот по-прежнему был сомкнут, но губы расслаблены, в них угадывался намек на улыбку. Амайя увеличила изображение, и едва заметная надпись внизу стала разборчивой: Клейтон Грей, фотограф.

Стационарная линия, по которой часом ранее они связались с Эмерсоном и Такер, была частью телефонного терминала экстренных служб. В последнее время звонки раздавались беспрерывно, и в конце концов они решили обойтись своими средствами. Саласар набрала номер на мобильном телефоне, оставленном ей Дюпри.

Клейтон Грей по-прежнему занимался фотографией; он подтвердил это сразу, не задавая лишних вопросов, но добавил, что надеется, что работать ему осталось недолго. Потому что ему, мол, уже трудновато вставать по утрам. Скоро дело возглавят его дочери, что его очень радует, хотя он прекрасно понимает: после того как он уйдет на пенсию, отлеживаться утром под одеялом будет уже не так приятно. Амайя знала, что он улыбается.

Конечно, он помнит Ленксов, вряд ли кто-либо в Мэдисоне способен их забыть. Да, он их фотографировал, обычный семейный снимок, модный в то время. Между шестидесятыми и восьмидесятыми такие портреты были так же типичны для семей среднего класса, как портрет маслом для дворян эпохи Возрождения. С момента появления цифровых камер к фотографам вроде Грея обращались все реже, хотя торжественные события вроде свадеб и сейчас не обходились без помощи профессионала. Нет, полиция его не допрашивала. Помнит ли он что-нибудь, что привлекло в тот момент его внимание?

— Жена говорит, что я ошибся в выборе профессии и вместо фотографа должен был стать психологом. По тому, как парочка позирует для свадебной фотографии, я могу с большой вероятностью предсказать, будут ли они вместе через два года, — сказал он, смеясь. — Но вряд ли этому можно научиться в университете; тут важно прочувствовать, как именно люди позируют, как выглядят их руки и особенно рот, понимаете? Рот важнее, чем глаза. Говорят, глаза — зеркало души, а как по мне, выражение рта говорит о человеке куда больше.

Амайя улыбнулась.

— Ваша жена права, — ответила она, — это называется считыванием невербального языка тела, и это очень востребованная специализация.

— Что ж, буду иметь в виду. Если на пенсии станет слишком скучно лежать под одеялом, поступлю в университет как раз на это отделение. — И мистер Грей снова засмеялся.

— Вы помните, когда делали снимок?

— Не сказать, что у меня феноменальная память, хотя я обычно многое могу сказать, особенно если сверюсь с тогдашними еженедельниками: я их никогда не выбрасываю. Однако Ленксы — случай особый. Все, что с ними связано, вспоминаешь снова и снова, так что в памяти остается неизгладимый отпечаток. Так вот: это было за два месяца до преступления. Отец, Мартин, трижды приходил ко мне в ателье, прежде чем принять окончательное решение. Он был дотошным и очень требовательным парнем. Обычно клиентам выдается альбом с подборкой образцов — семейными портретами с разным количеством участников любых возрастов и в различном сочетании. Но этот тип помимо альбомов потребовал, чтобы я показал ему студию, варианты фона, на котором мы делаем портреты, и даже виды освещения. Когда он явился с семьей, все уже было оговорено, вплоть до кресел и стульев, где они будут сидеть.

— Похоже, ему нравилось держать все под контролем, — заметила Амайя.

— Не то слово. Но в конечном итоге ему это не помогло. Сначала казалось, что все будет хорошо. Они заняли свои места, я сделал несколько пробных снимков. Но Мартин Ленкс остался недоволен. Он изменил порядок, в котором они стояли, потом еще раз, и так восемь раз. Мальчишек, казалось, это забавляло, но жена была в шоке. В какой-то момент мистер Ленкс предложил младшему сыну не участвовать в групповом снимке. Миссис Ленкс забормотала, что это нелепо, и, хотя женщиной она была застенчивой и робкой, Мартин Ленкс внезапно пошел на попятную. Фотография, которую они в результате оставили себе и которая потом появилась во всех газетах — наверняка именно ее вы держите в руках, — первая, которую мы сделали. Я не сохранил негативы других фото; они мне тогда были не нужны, и я их уничтожил. Но и на этой фотографии, которую я вижу сейчас перед собой, достаточно информации — по крайней мере, с моей точки зрения.

— Отлично, мистер Грей, — проговорила Амайя, — испытаем вашу магию. Скажите, что вы видите на этой фотографии?

— Посмотрите внимательно на рот Ленкса. Это же лезвие топора.

Саласар согласно кивнула — именно об этом она подумал, увидев снимок.

— За сорок лет работы я видел такое много раз и называю это явление «синдром промокшей невесты».

Амайя посмотрела на увеличенный снимок в своем ноутбуке и кончиком карандаша коснулась рта мужчины.

— Промокшей невесты? Что это значит?

— За последнее время, к счастью, многое изменилось, и брак перестал быть главной целью в жизни, но долгое время он оставался таковым для многих мужчин и большинства женщин. Теперь он рассматривается главным образом как вариант, нечто такое, что может случиться или не случиться; однако я встречал женщин, а иногда и мужчин, которые идеализируют брак до идиотизма. Я называю такое явление синдромом промокшей невесты, потому что в первую очередь это касается девушек. Девушек, которые с детства мечтали выйти замуж. Не влюбиться, не встречаться с кем-то, даже не иметь кого-то,