Агония - Эмма Клейтон

— От лица администрации первой городской школы Барфорд-Норда я хотел бы поздравить вас, — торжественным голосом начал директор, — и вручить почетные грамоты, подтверждающие ваше участие в соревновании и успех, которого вы, несомненно, добились. Уверен, ваши товарищи с радостью присоединятся к моим поздравлениям. — Затем, слегка понизив голос, директор добавил многозначительным тоном, от которого у Мики похолодело внутри: — В особенности мне хочется поздравить тебя, Мика, — учитывая, насколько непросто начинался твой путь к победе.

Мистер Грей вручил грамоты Мике и Рубену, и одноклассники принялись старательно хлопать в ладоши. Звук напоминал треск птичьих крыльев, словно под по толком спортивного зала кружила целая стая голубей, тщетно пытавшихся вырваться на волю.

— Однако я хочу добавить, — сказал мистер Грей, выждав, пока стихнут аплодисменты, — что вы все должны гордиться своими успехами. Вы выглядите великолепно, просто наглядное воплощение здоровья и силы. У меня нет ни малейших сомнений, что в скором времени вы вступите во взрослую жизнь и проявите себя как образцовые граждане нашего Северного полушария. Полагаю, вы тоже заслуживаете аплодисментов!

Последовала новая волна оваций. Но на этот раз аплодисменты звучали несколько неуверенно. Дети смущенно переглядывались: в конце концов, им только двенадцать лет, впереди еще целых шесть лет учебы в школе, прежде чем они вступят во взрослую жизнь и смогут проявить себя как образцовые граждане Северного полушария. Мистер Грей раздал всем очередную порцию утешительных призов КОРДа в виде ядовито-зеленых леденцов, после чего урок закончился и всех отпустили по домам. Дети покидали спортивный зал, хмуря брови и в недоумении пожимая плечами.

По дороге домой Мика выбросил свою грамоту и леденец в урну. Он не стал попусту терять время на размышления по поводу загадочной речи директора. Странности со зрением, потерянное письмо Хелен — единственная вещь, которая могла бы помочь ему пролить свет на тайны, окружавшие его со всех сторон; приближающийся третий тур соревнования… Поводов для беспокойства более чем достаточно, чтобы еще ломать голову над тем, что имел в виду мистер Грей, говоря об образцовых гражданах Северного полушария.

* * *

Этой ночью Мике и Элли приснился один и тот же сон. Элли открыла глаза в своей пустой белой комнате на борту «Снежной королевы» и увидела маленькую золотистую птичку. Она сидела на одеяле в том месте, где согнутые колени Элли образовали небольшой бугорок. Птичка светилась в темноте, наполняя комнату мягким желтоватым сиянием. Это был крошечный вьюрок с круглой пушистой грудкой и коротким хвостом. Элли затаила дыхание, стараясь не спугнуть птичку. Некоторое время они с интересом разглядывали друг друга.

«Как бы мне хотелось превратиться в птицу, — подумала Элли, — такую как ты, стать маленьким золотистым призраком, которому нипочем тюремные стены, расправить крылья и улететь на волю».

Птичка склонила голову набок и слегка качнула хвостом. Затем, словно услышав желание Элли, птичка расправила крылья, и Элли вдруг поняла, что смотрит на мир глазами вьюрка. Она пролетела сквозь стену и оказалась в соседней лаборатории, откуда за ней наблюдали ученые. Слегка потрескивая крыльями, Элли порхнула над головами людей в белых халатах, легко прошла сквозь противоположную стену и вылетела в коридор. Она прошла еще множество стен, комнат и запертых дверей, пока наконец не оказалась за бортом станции и, нырнув в черное пространство космоса, по мчалась вниз, к Земле. Глазами вьюрка Элли видела возникшие впереди очертания материка — она узнала Европу и разглядела серую бетонную Стену. Элли-вьюрок спускалась все ниже и ниже, и вскоре она уже неслась между высокими каменными башнями Барфорд-Норда, словно торпеда, которая идет по заданной траектории к точно обозначенной цели. Элли долетела до башни, где когда-то жила сама, пробила стену и ворвалась в их с Микой крошечную спальню.

Услышав треск крыльев, Мика проснулся. Он открыл глаза как раз в тот момент, когда птица опустилась прямо на голову Авен. Авен тихонько заворчала во сне, но не пошевельнулась. Собака и птица излучали теплое золотистое сияние, оно разлилось по комнате, затопив сердце Мики бесконечной любовью и нежностью.

— Я знаю тебя, — шепнул Мика.

Он вытянул руку, надеясь, что птица перепрыгнет с головы собаки ему на палец. Она так и сделала. Птица и мальчик внимательно разглядывали друг друга. Глаза вьюрка сияли, их взгляд был настолько выразителен, что в душе Мики всколыхнулось целое море чувств — от невероятного облегчения, переходящего в ощущение абсолютного счастья, до сокрушительного чувства одиночества, которое навалилось на Мику, словно гигантская бетонная плита.

— Элли, — прошептал Мика.

За стеной в соседней квартире послышался шум, кто-то спустил воду в унитазе. Птица вздрогнула, сорвалась с руки Мики и метнулась к шкафу, в котором Элли когда-то хранила свои вещи. Она пролетела сквозь закрытую дверцу и исчезла внутри.

Мика спрыгнул с кровати и распахнул обе дверцы в надежде найти внутри шкафа золотого вьюрка. Но, к своему ужасу, обнаружил притаившегося в темноте телеголовастика, он сидел в дальнем углу шкафа и сжимал в руке светящуюся птицу. Она то ярко вспыхивала, то тускнела, то вновь разгоралась золотистым светом, словно колышущийся на ветру огонек свечи. Внезапно телеголовастик выкинул руку вперед и стиснул птицу в кулаке. Огонек моргнул и погас. Вместо теплого золотистого сияния комната заполнилась блеклым лунным светом, из глубины шкафа на Мику смотрела осклабившаяся физиономия монстра.

Горман наблюдал за Элли через небольшое окно в стене, сделанное из бронированного стекла. Элли, облаченная в защитный скафандр, стояла посреди пустой комнаты. Она упрямым жестом сложила на груди руки и уставилась прямо на Гормана, сквозь узкую прорезь в металлическом шлеме он видел горящие недобрым огнем глаза девочки.

— Скажи ей, чтобы сделала это еще раз, — приказал Горман, обращаясь к сидевшему за пультом управления человеку в белом комбинезоне. — А потом еще, еще и еще, до тех пор, пока я не пойму, как она это делает!

— Но, сэр, эксперимент длится уже шесть часов, — как можно вежливее напомнил Горману ученый. — Она говорит, что у нее болит голова.

— Мне плевать, что у нее болит! — заорал Горман. — Я хочу получить НАУЧНОЕ объяснение тому, что там происходит. СЕГОДНЯ, ДО КОНЦА ДНЯ! ПОНЯТНО?! Скажи, чтобы принесли еще один обломок астероида.

— Принесите еще один обломок, — сказал ученый, наклоняясь к установленному на пульте микрофону.

Пару минут спустя в комнату вошли двое охранников, они толкали перед собой тележку, на которой лежал огромный кусок черного камня.

— Нет, я больше не могу! — закричала Элли. — У меня голова раскалывается!

Горман наблюдал, как один из вошедших разговаривает с Элли. Охранник пригрозил, что, если она не будет выполнять приказы мистера Гормана, Пака перестанут кормить, и он умрет от голода. Затем охранники свалили камень с тележки и ушли, оставив Элли одну в пустой комнате.