Аббарр. Пепел и крылья - Helga Wojik

– Все-таки заметила? – грустно усмехнулся Клыкарь.

– Не я, – качнула головой Ашри. – Я часто не замечаю очевидного и не желаю слушать. Значит, тайный ход все-таки тут есть?

– Значит, есть.

Из тьмы дальних стен, откуда еще недавно вышел Клыкарь, отделились несколько силуэтов и тенями скользнули в дрожащем полумраке храма. Кайрин лежал неподвижно, но нервно подрагивающий хвост и приоткрытый глаз с бегающим из стороны в сторону зрачком говорили, что от Сварга не укрылись незваные гости.

«Поделим пополам и, пожалуй, справимся», – услышала Ашри мысли кайрина.

Ашри вскочила, прижавшись спиной к колонне, и положила руки на ножи. Незнакомцы сделали несколько шагов, смыкая круг, но бист поднял руку и остановил их.

– Ну, похоже, к делу мы перейдем быстрее и резче, чем я планировал. – Грав посмотрел снизу вверх, поднялся и развел руки, показывая, что не вооружен. – Мне нужно было найти тебя и проследить, чтобы ты была в безопасности. И это никак не противоречило моим желаниям, Ашри. Хотя песчаная буря в мои планы не входила. Но есть и хорошие новости. В Архив попадем быстрее.

Ашри грустно улыбнулась, ощутив укол обиды. Все-таки ей везет на друзей-предателей с выбритыми висками.

«Чуя твою сердечную привязанность к клыкастому, могу взять его на себя», – щелкнул клювопастью Сварг.

«Не сегодня», – покачала головой Ашри.

Клыкарь сделал шаг вперед и тихо, чтобы слышала только элвинг, сказал:

– Ашри, послушай. Мое отношение, мои слова. Все как прежде. Поверь. Но тебе нужно пойти со мной. Я прошу тебя пойти со мной.

– Это не похоже на просьбу, – зло ухмыльнулась элвинг.

– Ты нужна в Башне. Вэл Тар Орму отдал приказ. А его приказы не нарушают, – уже громче сказал Грав.

– Поэтому у тебя и нет печати на клинке? – скорее утверждала, чем спрашивала девушка. – Ты надел песий ошейник. – Он увидел, как в глубине ее взгляда блеснули искры Пламени.

Грав потянулся в карман. Ашри сжала ножи и отвела руки. Наемники сделали шаг ближе. Но Клыкарь вновь остановил их жестом и, достав из кармана небольшой кожаный мешочек, протянул Ашри:

– Не веришь мне, поверь этому.

Ашри с недоверием развязала завязки и вытряхнула содержимое. На ладонь упал зеленый искрящийся камень в золотой оправе. Она помнила эту подвеску.

– Парме? – удивленно спросила Ашри.

– Пожиратель добрался до семьи префекта. И это дело теперь под контролем Башни Силы. Слишком много совпадений, и везде торчат твои длинные уши.

– Это обвинение, Клыкарь? – огрызнулась Ашри, возвращая украшение.

– Это приглашение на разговор. И я рекомендую его принять. – Теперь в голосе Гравмола звенел металл.

Кайрин все сильнее бил хвостом. Зверь уже не скрывал своего беспокойства. И стоило грифону подняться и в несколько прыжков, ощетинившись, встать рядом с элвинг, как пять наемников в черных одеждах и масках, скрывающих лица, вышли из сумрака и окружили их. Ашри не заметила на их одеждах цветка Аббарра или белого пса, но в полумраке древнего храма ярко сверкало Зеленое Пламя, что разгоралось в ладонях каждого из незнакомцев.

Раз в тысячу лет пробуждается черный цветок, и город погружается в Бездну. И вновь на месте мертвой пустыни, где песок смешивается с кровью, рождается жизнь. Белые стены возводятся снова и снова, чтобы тысячу лет процветали живущие за ними, пока не зазвучит Песня Черного Цветка.

* * *

Самый могущественный из ныне живущих чувствовал себя абсолютно бессильным. Вэл Тар Орму, первый в своем роде, золоторогий Хранитель песков, несокрушимый боец, благословенный воин Интару, склонился у ложа супруги и сына. В огромной руке биста маленькая изящная кисть элвинг казалась особенно хрупкой.

Вторые сутки он не смыкал глаз, ища то, что в силах пробудить его сердце и душу. Они словно спали: золотоволосая красавица и их малыш Рибу. Казалось, моргнешь, и вот они уже сонно откроют глаза, улыбнутся и бросятся к нему на шею. Но нет. Сколько Тар Орму ни моргал, ничего не менялось. «Мертвый сон» – так назвали это врачеватели.

Орму закрыл глаза, воспоминание болью отозвалось в висках. Музыка все продолжала звучать в его голове, и казалось, что из всех теней тянутся черные ветви. Сможет ли он когда-нибудь забыть эту сладкую мелодию и черную скверну, сковавшую в кокон тела его любимых? Он видел, как сталь рассекает тела, как льется кровь друзей, врагов и его собственная. Но никогда прежде он не испытывал такой леденящий, сковывающий тело и мысли страх, как в тот миг, когда, сбросив мантию правителя Аббарра, он вошел в белую комнату и увидел их. Кажется, это был поздний вечер, но в огромном окне не было видно звезд.

Его душа Илламиль и его кровь Рибу были бледны. Они словно задремали, укутавшись в черный шелк. Вот только сон этот был беспробуден. Сколько Орму ни звал их, они не открывали глаз.

Остальное было словно в молочном тумане. Будто душа Орму покинула тело и смотрела на происходящее издали, паря над белым ковром и золотой вышивкой софы. Псы Интару прибыли быстро. Ожидание растянулось в вечность. Мгновения жалили как демоны орхи.

Он сам, а может, Белый Пес велел Хранителям уничтожить шкатулку и изрубить черные ветви морока, выросшие из нее и опутавшие Илламиль и Рибу. Ину, или он сам, настоял на том, чтобы зеленоглазые псы теперь тенями стояли в покоях, наблюдая и охраняя спящих. Он не возражал. Часть его тогда тоже уснула. Он не скрывал своих горя и отчаяния. Он знал, что Белый Пес не предаст, что вместе они найдут выход. Вот только страх уже разлил яд по его венам. Орму впервые в жизни испытал бессилие. А чувство это в душе того, кто обладает огромной властью, часто пробуждает злость. Бист был в ярости. Гнев, еле сдерживаемый, прорывался наружу в резких движениях и словах.

Он лично допросил прислугу и стражу, отдал приказ обыскать все углы башни. Все оказалось тщетно. Орму был готов перевернуть весь город, но и тут богиня отвернулась от него, позволив Мэй наслать на Аббарр орхмантиру.

Тар Орму бросил взгляд в окно. Впервые песок заглянул в покои Илламиль. Ни разу на его памяти орхмантиру не достигала такой высоты. А если элвинг проснется и увидит его? Бист знал, что она не любит пустыню, хоть и ни разу не обмолвилась об этом ни единым словом.

– Извини, милая, сегодня не доставили белых лилий. Все непогода, – шептал он. – Но как только уляжется буря, я кину к твоим ногам белое море. Ты, главное, просыпайся, душа моя, хватит спать.

– Ваше могущество. – На плечо биста легла рука. – Орму, друг, сидя у ее ложа, ты не поможешь им вернуться.