Вендари. Книга третья - Виталий Вавикин

– Во что ты вляпался на этот раз? – ругалась Анна, подписывая счета за лечение брата.

Скендер надеялся отмолчаться. Нельзя рассказывать матери двоих детей, человеку, который живет самой обыкновенной жизнью, о том, что случилось с ним на болотах Мончак.

– Мы отправились на экскурсию, и я потерялся, – соврал Скендер.

Анна смерила его гневным взглядом и покачала головой – заботливая старшая сестра, переставшая быть сестрой сразу, как только они покинули больницу.

– Ну и что с тобой случилось на самом деле? – спросила она в машине. – Только не говори, что струсил и сбежал. Нам стольких трудов стоило внедрить тебя на болота к Моуку Анакони…

– Моук Анакони мертв, – сказал Скендер, понимая, что воспоминания о сестре оказались такой же подделкой, как и все остальное. Анна была охотником. Еще одним странным, стертым из головы воспоминанием.

– И кто его убил? – спросила Анна.

– Скорее, что… – Скендер не знал, как рассказать о том, что увидел. Больше, он чувствовал, что не должен рассказывать об этом. Только не Анне. – Кто-то стер мне воспоминания… – Скендер замолчал, понимая, что не должен говорить и об этом. Да он бы и не сказал, если Ясмин не сломала в его голове некоторые блоки. Эта странная Ясмин. Принцесса Нового Мира.

– Говорят, болота кишат кровососами? – спросила Анна, приглядываясь к Скендеру.

– И не только кровососами, – Скендер передернул плечами, вспоминая древних, Ясмин, вудуистическую паству Анакони. Вот только… Опять же об этом было запрещено говорить. Скендер чувствовал этот запрет. Он должен был собрать информацию, вернуться к Анне, и уже ей предстояло переправить его к месту встречи… Встречи с кем? Скендер вдруг подумал, что, возможно, недавнее бегство было продиктовано не страхом, а заданной установкой покинуть болота и сообщить о том, что там происходит. И катализатором стала Ясмин. – Ты… – Скендер тщетно пытался заглянуть Анне в глаза. – Ты должна была отвести меня куда-то, верно?

– Верно, – сказала она, поджала губы. – Тебе правда стирали воспоминания?

– Немного.

– Кровососы?

– Да, – соврал Скендер.

– Это отвратительно… Думаешь, ты теперь опасен для нас?

– Откуда мне знать.

– Тогда откуда мне знать, что я должна вести тебя на место встречи?

– Я не знаю. У тебя нет никаких указаний на этот случай?

Анна не ответила, и Скендер решил, что будет лучше молчать.

Его привезли в загородный дом, хозяевами которого были Рон и Ора Нойман. Старики знали Скендера, но он, как ни пытался, так и не смог их вспомнить.

– Да что с тобой не так, черт возьми? – разозлилась Анна, запирая Скендера в комнате без окон. – Это для твоего же блага.

Он не возражал. Где-то на улице звенели детские голоса. Скендер знал, что это неплохое место, знал, что здесь ему ничто не грозит. Вот только вспомнить ничего не мог. Кем были для него старики Нойман? Почему здесь живут все эти дети? Чьи они? Анны? Других охотников? Скендер вспомнил Ясмин, вспомнил ее слова о блоках в его голове. Она не была кровососом. Но в ней была скрытая сила. Странно… Весь этот микромир на болотах был странным и противоестественным. Сложный и многогранный мир. И пусть Скендер не помнил себя прошлого, но что-то ему подсказывало – Анна и многие другие охотники знают лишь крупицу правды о болотах Мончак. Словно подтверждая эту догадку (или знание, внушенное кем-то?), старик Рон Нойман пришел навестить гостя. Он сел на жесткий стул и, не поднимая глаз, спросил о кровососах.

– Анна говорит, кто-то из них покопался в твоих воспоминаниях? – Рон смотрел себе под ноги. – Думаешь, они могли что-то внушить тебе? Могли сделать так, чтобы ты причинил нам вред?

– Нет, – сказал Скендер то, что хотел услышать от него старик. Сказал решительно, твердо.

– Но они кусали тебя?

– Да.

– Меня эти твари никогда не кусали, – задумчиво протянул Рон.

– Это не так страшно, как кажется, – сказал Скендер, вспоминая проведенные с Гедре ночи.

– Не так страшно? – опешил старик и впервые встретился с молодым другом взглядом.

Скендер заметил в его глазах страх – дикий, животный, инстинктивный. Страх, который казался естественным, вот только… «Почему же этого страха нет у меня?» – подумал Скендер. Почему когда Гедре пила его кровь, он был уверен, что не умрет? Почему кровосос позднее познакомила его с дочерью Моука Анакони, решив уступить принцессе свой миловидный голубоглазый сосуд с кровью?

– Я видел, как умер Моук Анакони, – сказал Скендер, вспоминая короля вуду, пытавшегося выбраться из дома, где разверзся сам ад, проглотив всех, кроме Ясмин. Вот только рассказывать об этом было нельзя. Скендер хотел бы рассказать, да язык отказывался подчиняться ему. Ни слова о Ясмин. Ни слова о слугах, которых охотники называют кровососами, не подозревая о том, что у этих тварей есть хозяева – древние и жуткие монстры, похожие на людей, но вот их взгляд…

Скендер видел лишь троих. Аламеа называла их вендари и сама честно говорила своему новому любовнику, что у нее мурашки бегут по коже от этих тварей. Кажется, это именно они привели с собой те странные тени, заполонившие болота Мончак. Хотя тогда это казалось частью антуража Анакони. Как костры и экстатические пляски чернокожей паствы вуду, большинству из которых семья Анакони доплачивала за хорошую игру и притворство.

– Тебе мне тоже придется доплачивать? – спросила как-то раз Аламеа.

– Нет, – заверил ее Скендер.

Последнее было правдой, потому что он действительно хотел эту девушку. Она сводила его с ума. Ее запах, взгляд, тело… И снова Скендер вспомнил Ясмин. Да, кажется, девочка была права, и все в его голове было подделкой… Хотя Аламеа была и не самым плохим из того, что случилось на болотах Мончак. Молодая пантера. Гибкая, порочная… Скендер заставил себя не думать, не вспоминать. «Все это не принадлежит мне. Все это кто-то просто вложил в мое сознание. В том числе страсть», – говорил он себе, силясь сосредоточиться на старике Роне, который выглядел обеспокоенным родителем, нашедшим у несовершеннолетнего сына пакет с травкой. Вот только беда была в том, что травку эту не выкинуть. Она в голове.

– Ты знаешь, кто отправил меня на болота? – спросил Скендер встревоженного старика.

Рон Нойман покачал головой, впрочем, Скендер и так знал, каким будет ответ.

– Анна переживает за тебя, – сказал старик перед тем, как уйти.

Скендер слышал, как щелкнул засов. Кажется, на болотах Мончак ему доверяли больше, чем здесь. Но обиды не было. Не было и тревоги. Скендер чувствовал, что все хорошо, что все так и должно быть. Теперь выключить свет. Лечь на кровать. Закрыть глаза и ждать. Снов нет, лишь обрывки воспоминаний, которые можно наблюдать со стороны и сомневаться в их реальности. И воспоминания становятся странной, нереальной пьесой, поставленной актерами, загримированными как реальные персонажи на сцене самого большого кабаре Моука Анакони. И можно лишь сидеть в зале да наблюдать за этой бездарной игрой, где все отвратительно и фальшиво, даже грим.