Восстание Девятого - Питтакус Лор

Его шрам снова начинает светиться ярче, чем раньше. К моему удивлению, цепочка вокруг моей шеи ослабевает.

– Отведите ее к девчонке, – говорит он, снимая с меня подвеску.

Сердце у меня уходит в пятки, когда я вижу ее у него в кулаке.

Он смотрит на меня и улыбается.

– Я сражусь с тобой, Шестая. Один на один. И ты умрешь. Очень скоро.

Меня вытаскивают из камеры и волокут по бетону. Что-то твердое бьет меня по затылку. Я закрываю глаза. Пусть лучше они думают, что я без сознания – так проще будет сосредоточиться на том, куда меня тащат. Поворот налево и два направо. Открывается дверь, и меня толкают вперед. Я неуверенно шагаю вперед, пока не врезаюсь во что-то мягкое. Или мягкое врезается в меня. Я не успеваю открыть глаза, когда чувствую, что кто-то обхватывает меня руками.

Когда я наконец открываю глаза, то второй раз за последний час потрясенно смотрю на Сару Харт.

Наш бежевый «форд контур» катится по шоссе. За рулем сидит Девятый. Я смотрю на длинные ряды кукурузы и пытаюсь представить, как они выглядят из космоса. Не могу перестать думать о нашем корабле, спрятанном где-то посреди пустыни в Нью-Мексико. После всех этих долгих лет, которые мы провели в бегах и тренировках, все почти готово. Гвардейцы получили свои Наследия и объединяются, Сетракус Ра прибыл на Землю, чтобы сразиться с нами, и когда все это закончится, у нас будет корабль, чтобы вернуться на Лориен.

– Мне скучно, – говорит Девятый. – Расскажи что-нибудь. Расскажи про Сару. Она как, ничего?

– Забудь. Она не в твоей лиге.

– Четвертый, если ты к ней вообще смог подойти, думаю, и я бы мог попытать счастья. Особенно на этой машине.

Эта машина. Девятый позволил мне скорбно повздыхать, когда я увидел ее в первый раз. Нет, правда, учитывая, какой образ жизни Девятый и Шандор вели, понятно, что я представлял себе транспорт пошикарнее. Как оказалось, внешность бывает обманчивой. «Форд» просто скрывал свои возможности.

Снаружи машина выглядит так, словно вместо колес у нее должны быть кирпичи, но внутри это самая технологичная штука, какую я видел. Я чувствую себя Джеймсом Бондом. В ней есть детектор радаров, передатчик помех лазерным системам наведения и тонированные пуленепробиваемые стекла. Когда Девятый хочет отдохнуть от езды, машина едет сама по себе. Если нажать на кнопку, то из капота выскакивает башня как у танка с внушительными стволами. Ее, разумеется, можно контролировать с руля. Девятый продемонстрировал мне это на пустынном шоссе в Иллинойсе, выпустив несколько очередей в заброшенный сарай. Мой опыт в том, что касается машин, ограничивается старыми пикапами и другими развалюхами, которые Генри для нас подбирал – машинами, которые не жалко было бы бросить. Ему бы никогда не пришло в голову обзавестись чем-то подобным. Это была бы слишком серьезная улика, если бы мы ее бросили. Это опять демонстрирует, какими разными были два Чепана. Девятый отнимает руки от руля и складывает их, как будто молится.

– Пожалуйста, я умоляю тебя. Просто расскажи мне, как она выглядит. После всей этой кукурузы я готов отдать все что угодно, чтобы подумать о чем-то симпатичном.

Я отворачиваюсь к окну, поджав губы.

– Нет.

– Можно подумать, что она не сдала твою задницу полиции. Ну давай! Почему ты ее так защищаешь?

– Я даже не уверен, что это она меня сдала. Не знаю, кому верить. Но если она это действительно сделала, приходится думать, что у нее были причины. Может быть, ее обманули или силой заставили, – у меня в голове крутится столько вопросов. Если бы я только мог увидеть ее, поговорить с ней.

– Ладно, ладно. Забудь об этом на минутку. Просто скажи мне, как она выглядит. Я обещаю, что не скажу ни слова, – он явно не собирается отступать. – Я клянусь лориенским кодексом, если он существует.

– Естественно он существует! Вы с Шандором просто слишком увлеклись своей роскошной жизнью и своими игрушками, чтобы беспокоиться о таких простых вещах, как лориенский кодекс, – отвечаю я.

Несколько минут мы едем молча.

– Ладно, вот что я скажу. Знаешь, когда ты говоришь с красивой девушкой, и она смотрит только на тебя, и все идет замечательно?

– Знаю.

– И ты думаешь, что это самая красивая девушка во всем штате, может быть, даже в стране, может быть, даже на всей Земле. Когда она входит в комнату, она освещает ее. Все хотят дружить с ней, или жениться на ней, или и то и другое. Можешь себе ее представить?

Девятый улыбается шире:

– Ага. Да, я могу ее себе представить.

– Вот такая она, Сара. Она красивая девушка, которая освещает комнату. Она говорит с тобой, как будто ты самый важный человек ее в жизни. Когда она тебе улыбается, ты себе не представляешь, это самое лучшее, что может случиться, и все остальное ничего не значит. Кроме того, она самая милая, самая умная и самая талантливая из всех, кого я знаю. И еще она любит животных и…

– Парень, мне неинтересно, что она любит щеняток. Давай детали: внешность, стиль.

Я еще не встречал настолько упрямых людей. Я вздыхаю.

– Светлые волосы, голубые глаза. Высокая и худая – и жаль, что ты не видел ее в том красном свитере. Она так потрясающе в нем выглядит, что это несправедливо.

Девятый взвывает так, что будит Берни Косара, спящего на заднем сиденье.

Я показываю на него пальцем.

– Эй! Ты должен молчать, помнишь? Лориенский кодекс и все такое.

– Ладно, ладно, ладно, – говорит он. – Спасибо и за этот кусочек. Судя по всему, она и впрямь красотка. Ладно, теперь расскажи про Шестую, – он потирает руки и улыбается в предвкушении.

– Нет.

– Ой, да ладно тебе, Джонни.

Я смеюсь, о ней невозможно не хотеть разговаривать.

– Ладно. Шестая. Так, посмотрим. Во-первых, она самый сильный человек, какого я встречал в своей жизни.

Он фыркает.

– Ну хватит, уверен, я бы смог надрать ей задницу.

– Не знаю, друг. Погоди, пока встретишься с ней.

Он поправляет волосы перед зеркалом заднего вида.

– Не могу дождаться.

– Еще у нее длинные черные волосы, и она все время выглядит так, будто ее все достали.

– Ты не замечал, иногда бывает очень приятно, когда девушка на тебя злится? – произносит Девятый, барабаня пальцами по подбородку, как будто действительно это обдумывает.

Мне неожиданно становится стыдно: я не должен говорить так, особенно с Девятым. И мне совершенно точно не стоит вот так сравнивать Шестую и Сару, как будто это соревнование, особенно учитывая, что они друг друга терпеть не могут. Сара ненавидит Шестую из-за того, что я говорил о ней в ту ночь, когда она сдала меня полиции, а Шестая – Сару за то, что я рискнул нашими жизнями и пошел встретиться с Сарой, когда Шестой нужна была моя помощь. И потому, что, по ее мнению, Сара предала нас.