Всё, что от тебя осталось - Кати Беяз

– Хм, необычный? Ну да, это практически его словесный портрет.

Таня рассмеялась.

– Ты совсем не ревнуешь?

– К кому? К Толику? Безусловно, ревную. Но у меня нет никаких шансов против него, поэтому любое сопротивление бесполезно.

Она снова хохотала.

– Ты раньше был ревнивцем, я помню.

– Я раньше был балбесом.

На этот раз мы рассмеялись вместе. Вдруг я ощутил нежное касание её руки и пряный запах волос. Таня, словно летняя гроза, подкралась и молниеносно поцеловала меня. Я не ожидал, и от этого по всему телу пробежали мурашки. Как много чувств давало одно её прикосновение, словно я, наконец, нашёл в своей биолаборатории нужный реактив активатор счастья. Теперь я не имел сил оторвать от неё глаз, она же принялась с деловым видом копаться в дисках с фильмами.

– Ты какой жанр хочешь посмотреть? Мои друзья любят ужасы.

– Ужасы? – переспросил я, хотя прекрасно услышал её.

– Ага, ты боишься?

– Боюсь? – снова совершенно по-глупому переспросил я.

– Не бойся, я тебя защищу! – рассмеялась она.

Низ книжного шкафа в просторной гостиной пестрил яркими обложками дисков. Из ряда названий мне вдруг попалось на глаза слово, имеющее в себе корень «кома». Случайно или нет, я наклонился и вытащил из плотного ряда дисков зарубежный фильм ужасов, который на русский манер назывался «Коматозники».

– Про что этот фильм? – показывая диск, поинтересовался я.

– М-м-м, это хороший фильм про студентов медиков. Они экспериментируют с клинической смертью.

– Зачем? – машинально спросил я.

– Ну, как зачем? Чтоб узнать, что там, за гранью смерти! Хочешь посмотреть?

Я утвердительно кивнул.

У бассейна ребята выставили экран, проектор и удобные сидения мешки. Мне первый раз захотелось вылезти из инвалидного кресла и разлечься с бутылочкой пива на мягкой траве, как это сделал Толик. Он словно звезда Голливуда привлек сегодня внимание всех друзей Тани без исключения. Девушки пытались выбрать место для просмотра кинофильма поближе, а парни заискивающе протягивали ему пиво, в тщетной попытке разгадать секрет его магнетизма. Мы сидели с Таней дальше всех, и поначалу фильм нас только отвлекал от изучения рук друг друга. Фигуристая девушка, что назвала себя Надин, подтянула своё кресло ближе к Толе и что-то шепнула ему на ухо. Я, словно ревнивая девица, принялся за ними наблюдать. Вскоре она уже гладила его волосы и предлагала испробовать её коктейль. Толик лишь мило улыбался и попивал пиво, возвращая свои волосы на прежнее место. Непостижимо, но в один из затемненных моментов, когда мы все погрузились в полумрак, она украдкой поцеловала его шею. Толик повернулся и что-то коротко ответил. Она глотнула свой коктейль, но не смогла отсесть от моего друга. Толик пьянил ее гораздо боле алкоголя.

Вдруг на экране группа молодых студентов, вооружившись дефибриллятором, ввели одного из парней в состояние клинической смерти. Нам с Толиком стало не до Надин. Парень попал по другую сторону смерти – в свои детские воспоминания. Надо отметить, что именно воспоминания глушили меня в Гленамар больше всего, оттого, все показанное в художественном фильме вызвало во мне ещё больше эмоций. Через пять с половиной минут, пока не началось необратимое кислородное голодание мозга, парень был возвращен к жизни тем же самым дефибриллятором. Толик обернулся и пристально посмотрел мне в глаза. Нам крайне повезло с выбором фильма, чего никак нельзя было сказать о Надин.

Я был так захвачен новой идеей, что пропустил Танин романтический порыв поцеловать меня.

– Вас с Толей что-то объединяет большее, чем просто дружба? – наконец, не выдержала она.

– О чем ты? Нет, мы просто… Наверное, авария нас сблизила, – постарался объяснить я.

– Ну да, его девушка умерла, твоя в коме…

– Таня, не надо так говорить. Я здесь не потому, что Женя в коме.

– Женя… – протянула она.

– Мне б не хотелось, чтоб ты так думала.

– А как мне думать? – срывалась она.

– Думай, что я однажды в одиннадцатом классе пошёл на олимпиаду и безнадежно влюбился. Тогда меня испугали эти чувства, и я полагал, что в институте таких чувств только прибавится, а самая милая улыбка на свете вскоре сотрется из моей памяти. Но она не только не стерлась, она так и осталась самой милой на свете, а её хозяйка самой желанной для меня.

Таня расплылась в улыбке, и вскоре я почувствовал мягкое прикосновение её головы у себя на плече.

– Что скажешь, бро? – прервал тишину Толик.

Мы отъехали уже довольно далеко от Таниного дома, но всё ещё не могли говорить.

– Странные чувства. Я будто знаю, что это надо сделать и хочу помочь Жене, но я боюсь, чувак. Банально боюсь!

– Оно и понятно! – усмехнулся Толик. – Надо быть без рассудка, чтоб не бояться пойти на такое. Оставим всё, как есть?

– Я не знаю, – чистосердечно признался я.

– Да, что там думать. У нас то и друзей в медунивере нет. А кто пойдет на такое без дружбы, разве что идиот?!

– У меня есть двое ребят. Мы ещё в школе эксперименты друг на друге проводили. Их звать Паша и Миша, они оба учатся в меде. Я бы мог им довериться, как когда-то. Но повторюсь Толь, мне страшно не вернуться.

Он ничего не ответил, лишь похлопал меня по коленке.

– Утро вечера мудренее. Может Женя завтра сама проснется. Это был бы самый лучший для нас подарок, – успокаивал Толик.

Но назавтра Женя не проснулась. Я много думал в тот день, перебирая в голове тысячу аргументов, чтоб оставить затею. Однако, так и не решил, как дальше жить с этой тяжестью? Одно дело, когда ты думаешь, что человек мирно спит в своей коме, не видит снов, не знает боли. Совсем же другое, когда ты точно знаешь, какие муки Жене приходится переживать ежесекундно.

Я снова не спал полночи. Если не сказать больше – ночи теперь стали для меня сплошным мучением. Получая от Тани романтические смс -ки, я испытывал немалое напряжение, чтоб отвечать ей в том же ключе. Я отчаянно ждал Галю, чтобы объясниться, передать кольцо и попросить совета. Но после моего визита к Стасу она не появлялась.

Тщетно пытаясь уснуть, я наблюдал картинки с Женей, что кружились хороводами, перемешавшись с кадрами из увиденного накануне фильма.

Наконец, я уснул и полетел ветром по замерзшей земле. Я гнал сухую листву, стелясь между деревьев так низко, что мог слышать ее дыхание. Теперь я точно знал без карт и навигаторов, где пробежал дикий зверь, где кишит муравейник и где ступает усталыми шагами полумертвая Женя. Вскоре я взмыл, смешиваясь с туманом и следуя извилистому орнаменту сосновой коры. Вдруг ветка, а не ней сова. Пронизывая своим взглядом, она меня поглощает, и вот я уже смотрю ее глазами. Там вдалеке сквозь туман прыгает бирюзовое пятно. Она снова бежит и скрывается. Взывает на помощь, но никто не слышит. Я лишь могу прокричать лесной совой, не уверенный, что эти звуки ее не напугают. Отталкиваясь от своей ветки, я лечу к ней, а затем взмываю ввысь. Впереди лишь унылый пейзаж, где неизменный хозяин – туман. По извилистой горной дороге едет автомобиль. Меня привлекает свет его фар, и я лечу над ним, сопровождая ночных странников. Это моя машина, и я прекрасно знаю, что там сейчас происходит. Я могу быть кем угодно и где угодно. Видеть и знать все, что захочу. Я понял, что являюсь частью этого мира. Частью всех эти миров! Неотъемлемым компонентом, который никогда не исчезнет, а лишь перейдет в другую его форму.