Вечная жизнь Смерти - Лю Цысинь

Но подлинная, более глубокая причина крылась в психологии людей. Об этом никогда не говорили, может быть, даже и не осознавали этого, но космический корабль с гравитационным передатчиком был слишком мощным оружием – до того мощным, что нагонял страх на своих создателей. Если по любой причине, будь то нападение «капли» или что-то другое, подобный корабль устремится прочь от Солнечной системы и не сможет вернуться из-за сохраняющейся угрозы, он станет копией «Синего космоса» или «Бронзового века», а то и хуже. Корабль с гравипередатчиком и экипажем более-не-людей сохранит способность передавать сообщения во Вселенную, пока не выйдет срок службы антенны. Он будет держать в руках судьбу человечества и станет источником постоянной тревоги, навсегда растворившимся среди звезд.

Первопричиной же был ужас перед самим Устрашением. Такое присуще любому предельному устрашению. Обе стороны конфликта одинаково боялись его.

Чэн Синь подошла к офицерам и попросила отвезти ее к эпицентру извержения. Подполковник, отвечающий за охрану базы, немедленно выделил два автомобиля: один для нее, другой для нескольких охранников. Чэн Синь попросила АА подождать, но та настояла, что тоже поедет, и забралась в машину.

Автомобили приподнялись над землей и неторопливо двинулись в сторону облака-гриба. АА спросила водителя, что случилось, но он и сам не знал. Произошло два выброса с интервалом в несколько минут. Он решил, что это, наверное, первое в истории извержение вулкана на территории Китая.

Он и представить себе не мог, что под «вулканом» еще недавно скрывалась одна из стратегических опорных точек всего мира – гравитационная антенна. Удар «капли», пронзившей земную кору, вызвал первое извержение. Ликвидировав передатчик, «капля» двинулась вверх по пробитому каналу; когда она вышла из почвы, произошло второе извержение. Поскольку оба выброса были вызваны высвобождением кинетической энергии зонда, а не лавой, поступающей из глубин мантии, они оказались кратковременными. «Капля» летела настолько быстро, что никто не мог увидеть, как она вошла в землю и как вышла.

Пустыня Гоби была испещрена небольшими дымящимися воронками – мини-кратерами на месте падения раскаленных камней и сгустков лавы. Таких воронок становилось все больше и больше по мере приближения автомобилей к эпицентру. Над пустыней тянулся густой дым – это горели заросли тамариска. В этих краях почти никто не жил, но все же по пути иногда попадались разрушенные землетрясением дома. Территория напоминала поле только что закончившегося боя.

Облако успело немного рассеяться и уже не напоминало гриб – теперь оно было больше похоже на лохматую голову; кончики волос горели красным в лучах заходящего солнца. Автомобили остановились у поста охраны и опустились на землю. Чэн Синь убедила солдат пропустить ее; военнослужащие еще не знали, что мир пал, и подчинились требованию Держателя Меча. Но АА они остановили, невзирая на все ее крики и попытки прорваться силой.

Устойчивый ветер уже отогнал бо́льшую часть пыли в сторону, но солнце все еще было закрыто завесой дыма; его лучи прорывались сквозь нее, и на земле мельтешили пятна света и тени. Чэн Синь прошла сквозь полутьму около сотни метров и остановилась перед краем гигантского кратера. Он имел форму воронки и в центре достигал глубины метров сорок или пятьдесят. Из кратера валил густой белый дым, а на дне багрово светилось озеро лавы.

Гравитационная антенна длиной полтора километра и диаметром пятьдесят метров, поддерживавшаяся магнитной левитацией в подземной полости на глубине сорока пяти километров, была разбита вдребезги и залита раскаленной докрасна лавой.

Такую судьбу следовало встретить ей самой… Наилучший конец для устрашителя, отказавшегося устрашать.

Красное сияние на дне кратера влекло к себе. Еще один шаг, и Чэн Синь добьется желанной свободы. Волны жара ласкали ее лицо; словно околдованная, она глядела на тусклую багровую лужу, пока не очнулась, услышав чей-то хохот за спиной.

Чэн Синь обернулась. Под неверными лучами солнца, пробивающимися сквозь пелену дыма, к ней приближалась стройная фигурка. Она не узнавала, кто это, пока та не оказалась совсем рядом. Это была Томоко.

Не считая прекрасного белого лица, робот сильно изменился со времени их последней встречи. Томоко была одета в камуфляж для пустыни; волосы, прежде стянутые в украшенный цветами пучок, она подстригла коротко и практично. На шее у нее красовался черный шарф ниндзя, а за спиной висела длинная катана. Томоко выглядела дерзко и неустрашимо, но сохранила некоторые женственные черты: ее движения остались плавными, словно текущая вода, но теперь в них, как в мягкой, но смертоносной петле, угадывалось жестокое искусство убийства. Казалось, что ее окутывает облако холода, который не может прогнать даже жар, выплескивающийся из кратера.

– Ты поступила именно так, как мы рассчитывали, – с насмешкой сказала Томоко. – Но не казни себя. Тебя выбрали люди, и они же выбрали этот результат. Из всего человечества ты одна невиновна.

У Чэн Синь дрогнуло сердце. Ей не стало легче, но девушке пришлось признать, что слова этого прелестного исчадия ада запали ей глубоко в душу.

Подбежала АА. Она, по-видимому, или от кого-то узнала, что произошло, или догадалась сама. Ее глаза, устремленные на робота, полыхали яростью. Она обеими руками подхватила с земли камень и ударила Томоко по затылку. Но та обернулась и легким движением, словно отмахиваясь от комара, смела с шеи осколки. АА разразилась всеми проклятиями, которые смогла вспомнить, и наклонилась за другим камнем. Томоко придержала Чэн Синь одной рукой, а другой выхватила из ножен меч и раскрутила. Лезвие с резким свистом рассекало воздух – быстрее, чем лопасти вентилятора. Когда Томоко остановилась, АА стояла среди медленно кружащихся в воздухе обрезков собственных волос. Перепуганная, АА замерла на месте, втянув голову в плечи.

Чэн Синь вспомнила, что видела катану Томоко в прячущемся среди облаков домике. Этот меч и два покороче лежали на изысканной деревянной подставке рядом с чайным столиком. Тогда они казались украшением, а не смертоносным оружием.

– Почему? – пробормотала Чэн Синь, словно говоря сама с собой.

– Потому что Вселенная – не сказка для детей.

Рассуждая логично, Чэн Синь понимала, что если бы Устрашение продолжало поддерживать баланс между мирами, то у человечества были бы лучшие перспективы, чем у Трисоляриса. Но подсознательно она все еще верила, что Вселенная – это сказка, сказка о любви. Ее самой большой ошибкой было нежелание взглянуть на проблему с точки зрения врага.

Чэн Синь прочла в глазах Томоко, почему ее оставили в живых.

После уничтожения гравитационных передатчиков и глушения Солнца живая Чэн Синь не представляла опасности. А с другой стороны, предположим (хоть это и маловероятно), что у человечества найдется какой-то иной, неведомый Трисолярису способ передать сообщение во Вселенную. Если убрать Держателя Меча, то послание может отправить кто-то еще. Но если Держатель жив, то этого почти наверняка не произойдет: у людей появится причина отказаться от такой ответственности.