Черный код - Вергилия Коулл

Я вдруг отчетливо осознала, что это конец нашего брака. Даже если с Максом ничего не получится, с Сергеем больше не получится тоже. Возможно, я сама придумала себе эту любовь. Возможно, мой мозг перцептора-конструктора сыграл со мной злую шутку и создал образ Макса таким, что я волей-неволей влюбилась в свой идеал. Возможно, меня ждет разочарование из-за подмены фантазий и реальности. Пусть так. Но я не смогу уже вернуться обратно, в серые унылые будни, существование вполсилы, секс по заранее оговоренному сценарию. Эти стены задушат меня. И человек, который здесь живет, задушит своей серостью.

Я пропала. Встретила Макса – и пропала с ним.

Не только как женщина и чья-то жена, но и как специалист, перцептор. Еще когда мы учились в лаборатории, Соловьев строго следил за нашим самосознанием. Если замечал, что кто-то слишком увлекается вымышленными мирами – отстранял от заданий, даже из лаборатории выгонял. Приказывал вернуться домой, погулять, пообщаться с близкими, отвлечься и только после этого приходить. Чтобы не возникало тяги остаться в фантазиях. Оказалось, что есть такой вид зависимости – виртуальная. Перцепторы ведь тоже люди, и они склонны создавать ту обстановку, в которую хочется убежать от реальных проблем. Это чревато опасностью не вернуться. Тогда тело без воды и еды просто умрет, пока сознание будет бесконечно бродить в сеансах. Поэтому всегда должны быть наблюдатели и напарники по сеансу. Всегда должен присутствовать кто-то, кто сможет вытащить тебя обратно, как это сделал Васильев, когда вырвал меня из объятий Макса.

Но Васильев пообещал больше не вмешиваться, а кроме него вряд ли кто-то мог меня остановить. Мой наставник умер, его убил мужчина, о котором я думала теперь каждую секунду. Моя репутация достаточно хороша для того, чтобы больше никому и в голову не пришло проверять, что именно происходит в сеансах. Разве что Тиму, но тот занялся проработкой полученной информации и на какое-то время, похоже, обо мне забыл. Никто не мог заметить, что у меня развивается зависимость. Разве что я сама эти признаки замечала, но решила закрыть на них глаза.

Я выбралась из душа, облачилась в халат, достала фотоальбом. Почему-то захотелось снова увидеть лицо Соловьева. У меня даже имелся тот же снимок, что стоял на тумбочке в момент убийства профессора, судя по воспоминаниям Макса. Я забралась с ногами в кресло, открыла нужную страницу, долго рассматривала всех нас, Десятку лучших. Светлые, открытые, радостные взгляды. Андрей Викторович, который просто лучился гордостью и счастьем, стоя среди нас, его воспитанников.

– Простите меня, – пробормотала я и провела кончиками пальцев по его лицу на снимке, – но вы ошиблись. Программа «Синий Код» не идеальна. В чем-то вы не доучили нас. Не доучили… меня.

Я задумалась. А может, программа никогда и не стала бы идеальной, потому что мы все-таки люди? Ведь люди не идеальны. Как и сам Соловьев. Ведь он не остановился на волне первого успеха, не успокоился, получив всемирную известность и славу. Профессор начал тайно разрабатывать новый поисковый метод. Он поддался искушению получить еще больше, вознестись еще выше. Кого же искала новая программа? Что же это за другие способности, столь нужные науке? Кого же пытался защитить Макс?

Мысли снова вернулись к Дарье. Пока что она являлась единственным по-настоящему близким ему человеком, который приходил на ум. И даже теория складывалась подходящая. Он убивает ради нее, она вызывает перцептора, чтобы его спасти, и этот перцептор влюбляется так безнадежно, что готов помогать, не жалея себя. Брат возвращается к сестре, и они радуются идеально выполненному плану. Так?

Я сжала виски двумя пальцами. Нет. Не так. Какими способностями может обладать Дарья? Может, мои глаза перестали видеть, но я не замечала в ней ничего особенного, кроме расшалившихся нервов.

Тогда, может, Макс все-таки убил ради себя? Может, это у него способности? Ведь я ощущала, что сеансы с ним проходят не совсем обычно. Слишком уж быстро он освоился и вступил в плотное взаимодействие со мной. Но почему тогда не рассказать мне правду? Почему он считает, что это как-то повредит мне?

Вспомнились слова Тима о том, что кто-то хотел завербовать профессора. Может… Макса завербовали? Да, Соловьев разрабатывал программу, но отказался ее продавать за границу, и ему отомстили. Версия, шитая белыми нитками, и непонятно, какое отношение сын криминального авторитета имел к заграничным шпионам, но тем не менее. Может, Макс боится, что меня уберут, как лишнего свидетеля, если я узнаю какие-то факты и не дай бог решу высказать их на суде? Тогда получается, что он все-таки защищает меня, как и говорил. И тогда все мои сомнения не делают мне чести, ведь он очень просил верить на слово.

А что, если… если я могу спасти его, не сообщая суду опасных фактов?

Я отложила фотоальбом и вскочила на ноги. Мгновение – и вокруг меня развернулась картинка из воспоминаний Макса. Да, ходить одной в сеанс нельзя, но если ненадолго, то ведь ничего страшного?

Снова и снова я обводила взглядом обстановку квартиры профессора. Две фигуры застыли друг напротив друга. Соловьев – все еще с кружкой в руках, за несколько секунд до смерти. Макс… при взгляде на него я ощутила знакомый трепет в груди. Сильный, непоколебимый, с мрачным выражением лица. Плечи гордо расправлены, челюсть упрямо выдвинута вперед. Эти губы, которые целовали меня… руки, которые крепко сжимали в объятиях…

Я поймала себя на том, что стою и глажу Макса по щеке, и отдернула руку. Повернулась к профессору. Это же легко. Кружка в его руках превращается… в пистолет. Немного поправить картинку… вот пальцы легли на рукоятку, и кажется, получилось вполне естественно. Это могло бы выглядеть, как самооборона. Да. Соловьев пригласил к себе Макса, угрожал, вынул пистолет. Причину можно придумать, это пока не важно. Отступаю в сторону, играю фигурами, как на шахматной доске. Один – наводит оружие. Другой – делает бросок, выхватывает пистолет и стреляет. Два раза. Один – в сердце. Второй – в голову.

Поморщившись, я оборвала сеанс и принялась расхаживать по гостиной. Это абсурд. Я скатилась уже просто ниже некуда, если пытаюсь обставить убийство любимого учителя, переложив всю вину на него! Подделываю воспоминания Макса! Я вообще допустила саму мысль, что могу попытаться их подделать, хотя ранее в разговоре с Сергеем всегда яростно отрицала подобное!

Я больше не Синий Код. Я – влюбленная женщина.

Мне страшно от того, как сильно я хочу быть с ним.

* * *

Сергей пришел домой поздно ночью, пьяный. Ходил по темной квартире, натыкался на мебель, бормотал под нос ругательства, но свет не включал. Я догадалась, что, наверное, не хочет будить, хотя проснулась еще от громкого хлопка двери и лязганья ключей, упавших на пол. Решила подыграть и притвориться спящей. Нам предстоял серьезный разговор, а я неожиданно поняла, что совершенно к нему не готова, не подобрала подходящих слов, чтобы не обидеть.

Наконец, муж сумел раздеться, полез в кровать. Принялся бормотать, что был на съемках передачи, а потом поехал с кем-то куда-то это дело отмечать. Навалился всем телом, попробовал целовать. Меня скрутило от плотного запаха алкоголя, ударившего в лицо. Прикосновения Сергея казались неприятными, чужими. После Макса мое тело отвергало любого другого мужчину.