Ловите няню, шеф - Адалин Черно

— Что за морг, Дамир? Что это за шутки? — последнюю фразу она выдает чуть не плача.

— Какой морг? — я быстро встаю с кровати и подхожу к Кате, притягиваю ее к себе и успокаиваю. — Я не понимаю.

— Вот, — она тычет телефон с открытым мессенджером и дрожащими руками проматывает свои сообщения.

Дамир: Меня отправляют в Морг, я на

На этом сообщение обрывается. Я тупо смотрю на экран и не могу ничего понять, а потом вспоминаю, что был слишком уставшим и глаза буквально слипались. Я начинаю смеяться, потому что ничего глупее попросту не могло быть.

Катя тычет меня в бок и зло осматривает, но быстро оттаивает и обнимает меня за талию, прижимаясь мокрыми щеками к моей груди. Такими нас застают Герман и мама. Я не сразу понимаю, что меня напрягает во всех присутствующих, но медленно ко мне начинает доходить, что нет одного персонажа. Артема.

— Где Тема? — первой в себя приходит мама.

Она зло смотрит на меня, потом на Катю и упирает руки в боки. Ей не идет, потому что она выглядит больше эдакой примадонной на выданье, но никак не женщиной-наседкой, но ей плевать. Она смотрит на Катю и требует объяснений. В конечном итоге мы все глядим на Катю, потому что я тоже не понимаю, где мой ребенок.

— Я оставила его с моей мамой, Дамир, — она мягко кладет руку на мое плечо и смотрит мне в глаза. Я киваю, а затем успокаиваю маму, говоря, что мой сын в безопасных руках.

Правда, я даже не знаю в каких именно, потому что не разу не видел родителей Кати. Я хочу надеяться, что все нормально, но один фиг волнуюсь. Мама с Германом осведомляются о моем здоровье, спрашивают о выписке, брат коротко рассказывает о работе, о паре контрактов, которые приходится перенести и проблемах на стройке, которые всплыли очень невовремя, но он пытается все разрулить за пару дней.

Они уходят, а Катя остается. Опускает глаза в пол и выдает:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Прости, просто…

— Эй, малыш, — я легонько глажу ее по мягкой щеке, успокаивая. — Все нормально, это я дурак.

— Это все так странно, — вдруг говорит Катя. — Ты, я, мы… я ничего не понимаю, — она мотает головой и пытается выдавить улыбку.

— Эй, посмотри на меня, — она поднимает на меня бездонный взгляд своих зеленых глаз, и я утопаю в нем.

Осознаю, что хочу быть с этой женщиной рядом. Хочу видеть, как она просыпается, как открывает свои глаза и сонным голосом бормочет: “Доброе утро”. Хочу видеть, как она будет стоять у плиты и готовить нам завтрак, как будет играть с моим сыном.

— Думаю, нам пора перейти в стадию отношений и признать, что нас тянет друг к другу, — говорю совершенно искренне и надеюсь, что она почувствует то же самое, но Катя лишь неуверенно пожимает плечами. — Ты мне нравишься, — делаю признание, но сам понимаю, что оно звучит по меньшей мере странно и избито, как будто мне не тридцать пять, а пятнадцать.

— Дамир, послушай, — начинает Катя, и я только сейчас замечаю ее уставший вид и дрожащие руки.

— Нет, Катя, это ты послушай. Я знаю, что нравлюсь тебе, знаю, что нас тянет друг к другу. И я не собираюсь отступать, поэтому сразу как меня выпишут мы пойдем на свидание, а потом еще на одно и еще, — я держу ее руки в своих. — А еще завтра прибудет няня, чтобы ты могла отдохнуть и выспаться. Ключи от моего дома у тебя есть. Бери с утра Артема и езжай туда, няне там будет удобнее, да и ты сможешь поспать.

— Я на работу, — невпопад говорит она.

— Нет, не на работу. Тебе нужно отдохнуть, я зря взвалил на тебя Артема, малыш.

— Дамир, я…

— Катя, перестань. Езжай домой. Завтра ты отдыхаешь. Все, — я прижимаю ее к себе и бережно обнимаю за плечи.

— Хорошо, — внезапно перестает упираться Катя. — Но в понедельник на работу, ладно? — она смотрит с такой просьбой, что я просто не могу отказать и киваю.

Я не хочу, чтобы она работала. Меня вполне устроит, если она будет ждать меня дома, хранить наш семейный очаг и искать общий язык с Артемом. Они его, конечно, уже нашли, но хотелось бы, чтобы сын с Катей окончательно поладили.

Катя уходит, а я снова на процедуры и спать.

Меня выписывают через пять дней, снимают швы и отпускают домой, просят поберечься и не поднимать ничего тяжелого хотя бы месяц. Я киваю, благодарю доктора за терпимость и ухожу из больницы. В среду я появляюсь на работе, где уже вовсю орудует Катя. Она подписывает договора, составляет отчеты и относит их на разрешение Герману, которого я с радостью выпихиваю с кресла.

— Вот такая твоя благодарность, да? — улыбается он. — Вытуриваешь с работы.

— Избавь меня от нравоучений, — бросаю Герману. — И позови Катю.

— Интим на рабочем месте… — начинает он, но когда я поднимаю на него взгляд, он тут же замолкает, заносит руки вверх и пятится назад, — понял, ухожу.

Через пару мгновений в кабинет заходит Катя. На ней красивая красная блузка, чуть свободна по фигуре, крутая юбка-карандаш, черные колготки или чулки и туфли на шпильке. Я внезапно вспоминаю, что эта женщина моя. И я хочу ее до зубовного скрежета. Герман прав, я думаю об интиме на рабочем месте, хочу закрыть двери, которые Катя едва прикрывает, взять ее за руку и целовать, пока она не захочет большего и не забудет обо всем на свете.

Но вместо этого Катя подходит чуть ближе и спрашивает:

— Вызывали?

Я вспоминаю наше общение по телефону, смс и звонки, иногда вполне приличные, а иногда интимные до невозможности, когда впору ставить ограничение 18+. Ее перемена меня удивляет, поэтому я встаю с кресла, огибаю рабочий стол и подхожу к ней вплотную, таки хлопаю дверью и чуть прижимаю Катю к себе, располагая руку на ее пояснице.

— Будем играть в начальника и подчиненную?

— Мы и есть начальник и подчиненная, — спокойно говорит она, но я вижу, с каким азартом горят ее глаза.

— О, да! Я люблю, когда ты подчиненная, Катя, — я хватаю ее за затылок и увожу ее чуть назад, а затем целую в губы, пробую ее на вкус снова и говорю: — Я тебя хочу.

Она распахивает глаза, смотрит на меня, кажется, в ужасе, а потом отшатывается и быстро тараторит:

— Не здесь. Через пару минут здесь будут наши французские партнеры, Дамир, — она оборачивается через плечо, а я пытаюсь совладать с собой.