МИД. Министры иностранных дел. Внешняя политика России: от Ленина и Троцкого – до Путина и Медведева - Леонид Млечин

Предложить Прокуратуре и Верхсуду, в особенности Военной Коллегии, внимательнее относиться к делам иностранцев и лишь в случаях, вызываемых абсолютной необходимостью, слушать дела при закрытых дверях и лишать обвиняемых защиты.

Предложить НКВД, Прокуратуре и Верхсуду поддерживать контакт с НКИД при разборе дел иностранцев.

Предложить НКВД не арестовывать иностранных подданных без согласия т. Молотова или Секретариата ЦК».

Но аресты продолжались, о чем дипломаты узнавали задним числом, когда представители посольств приходили жаловаться.

После очередных жалоб наркомата 29 апреля 1938 года политбюро приняло новое постановление, требующее от НКВД извещать иностранные посольства, миссии и консульства об арестах их сотрудников: «Предложить тов. Ежову поручить одному из его замов постоянные сношения с НКИД, возложив на него ответственность за своевременные ответы на запросы последнего».

Но чекисты пренебрегали такого рода указаниями, знали, что за излишнее рвение в арестах их не накажут.

26 ноября 1938 года, на следующий день после назначения наркомом внутренних дел, сменивший Ежова Лаврентий Павлович Берия подписал приказ, в котором говорилось: «В отношении советских граждан, посещающих иностранные посольства и консульства, практиковать задержание и выяснение личности задержанных. Задержание не должно длиться больше 48 часов, в течение которых при наличии компрометирующих материалов необходимо оформлять арест задержанных с точным соблюдением соответствующих статей УПК или освобождать их, если нет необходимых оснований для ареста».

Не только обычные люди стороной обходили иностранные представительства, но и сотрудники наркомата сторонились иностранцев. Заниматься дипломатией стало трудно, высказывать оригинальное мнение — опасно для жизни. Кандидаты на руководящую работу в Наркомат иностранных дел (заместители заведующего отделом и выше), а также выезжающие за границу старшие дипломаты (начиная с должности второго секретаря) утверждались в ЦК партии. Отдел руководящих партийных органов заводил на них учетные дела, проводил проверку через НКВД и в случае благополучного исхода представлял на утверждение.

Но и проверенные, высокопоставленные дипломаты чувствовали себя неуверенно. В период репрессий сотрудники НКИД стали избегать встреч с иностранцами, старались даже пореже ходить на приемы в посольства. Литвинову приходилось заставлять их посещать приемы. Но нарком не мог защитить ни своих подчиненных, ни самого себя. Его дни на высоком посту были сочтены.

Эпоха Литвинова закончилась после того, как Сталин решил заключить стратегический союз с Гитлером. Не стоит думать, что Литвинов сопротивлялся сталинским указаниям, что он был в оппозиции к Сталину, что он проводил самостоятельную политику. Максим Максимович имел свои представления о внешней политике. Но нарком выполнял то, что решал Сталин, и по каждому вопросу обращался в ЦК за санкцией. Его самостоятельность заключалась в стиле и методах дипломатии, в привычке общаться с иностранцами и в некоторой свободе мысли.

Максим Максимович был англофилом. Он считал главными партнерами России Англию, Францию и США. Сталин и Молотов делали ставку на Германию. Максим Максимович, как еврей, не мог питать к гитлеровскому режиму ничего, кроме ненависти и презрения. Впрочем, если бы Сталин поручил ему наладить отношения с нацистской Германией, Литвинов не только не посмел бы отказаться, но и убедил бы себя, что это необходимый шаг. Однако же смена наркома иностранных дел была для Сталина выгоднее — трудно было придумать более ясный сигнал Гитлеру о готовности к немедленному сближению.

Полпред в Англии и будущий академик Иван Михайлович Майский вспоминал, как он попал на заседание политбюро в последние дни апреля 1939 года. Сталин вел себя по отношению к Литвинову недружелюбно, глава правительства Молотов открыто обвинял наркома во всех грехах — его судьба была уже решена. Наркомат иностранных дел ждала чистка, на это нацелили чекистов.

3 мая 1939 года политбюро приняло постановление «Об аппарате НКИД»: «Поручить тт. Берия (председатель), Маленкову, Деканозову и Чечулину навести порядок в аппарате НКИД, выяснить дефекты в его структуре, особоенно в секретной его части, и ежедневно докладывать о результатах своей работы тт. Молотову и Сталину».

Владимир Георгиевич Деканозов был начальником 3-го (контрразведывательного) отдела Главного управления государственной безопасности НКВД, Сергей Федорович Чечулин с двадцатых годов работал в шифрбюро ЦК, ведал секретной перепиской партаппарата.

4 мая с утра здание НКИД окружили чекисты. Приехал новый нарком иностранных дел Молотов, с ним секретарь ЦК, начальник управления руководящих кадров Георгий Маленков и нарком внутренних дел Лаврентий Берия. Они сказали Литвинову, что он освобожден от должности. Руководителей отделов и старших дипломатов по одному вызывали в кабинет наркома, объяснив, что там заседает комиссия ЦК. За столом на главном месте расположился Молотов, справа от него Владимир Деканозов, только что назначенный его заместителем, слева Берия и Маленков. В некотором отдалении сидел Литвинов.

После этой процедуры знакомства Молотова с аппаратом наркомата Литвинов сразу уехал на дачу. Ему сменили охрану, телефон правительственной связи отключили. В наркомате провели собрание. Молотов объяснил, почему убрали его предшественника:

— Товарищ Литвинов не обеспечил проведение в наркомате партийной линии, линии ЦК. Неверно определять прежний НКИД как небольшевистский наркомат, но в вопросе о подборе и воспитании кадров НКИД не был вполне большевистским, так как товарищ Литвинов держался за ряд чуждых и враждебных партии и Советскому государству людей и проявил непартийное отношение к новым людям, перешедшим в наркомат.

Собрание единогласно приняло резолюцию: «ЦК ВКП(б) и лично товарищ Сталин уделяют огромное внимание Наркоминделу, и лучшим примером и доказательством этого является то, что во главе Народного Комиссариата Иностранных Дел поставлен лучший соратник товарища Сталина — Вячеслав Михайлович Молотов».

Новый нарком обошел все политические отделы. Сотрудников собирали в кабинете заведующего, туда заходил Молотов. Его сопровождал заместитель наркома Владимир Петрович Потемкин. Он представлял Молотову руководителя отдела, а тот — своих сотрудников.

Молотовский секретариат в наркомате укомплектован людьми со стороны. Владимир Николаевич Павлов в марте 1939 года защитил дипломную работу на теплоэнергетическом факультете Московского энергетического института. В апреле Павлова вызвали в ЦК. Может быть, на него обратила внимание секретарь партбюро института Валерия Алексеевна Голубцова, жена Маленкова? Павлову устроили экзамен по английскому и немецкому языкам, которые он знал с детства. После беседы с Маленковым его на машине отвезли в Наркоминдел и повели прямо к Молотову.

«Он просмотрел мое досье, — вспоминал Павлов, — и сообщил, что я назначаюсь помощником наркома. Мои возражения и, в частности, довод о том, что я хотел бы остаться на научной работе, где я надеюсь принести больше пользы государству, были отвергнуты Молотовым ссылкой на партийную дисциплину.