Бриллианты на пять минут - Лариса Соболева

Батон предлагал часы чуть ли не бездомным шавкам! Снизил цену до двухсот, а потом и до ста рублей. Не берут! Какого рожна им всем надо? Классные импортные часы не покупали даже за сто рублей! Им что – даром отдать? А не облезут?! Батон решил ехать к тетке зайцем, а потом до деревни пешком добираться, да только на пустой желудок дороги не вынести. Как же добыть еду? Он настолько измучился, что уселся на корточки – ноги не держали – в людном месте и… протянул руку к прохожим. За тридцать три года Батон впервые просил милостыню. Ему не стыдно было пить сутками, дебоширить, а просить милостыню – стыдно. Но куда деться?

Он не знал, что его, помимо милиции, разыскивает тот человек, который выскочил от Грелки и едва не задавил на улице. Этот человек оказался более сообразительным, нежели милиция, потому искал Батона среди бомжей и вокзальных оборванцев. И нашел. Остановился вдалеке от Батона, опасаясь, что тот узнает его…

Стемнело рано, ветер пригнал черные тучи, уплотнился воздух, должен был вот-вот пойти дождь. Батон насобирал три рубля сорок копеек, как вдруг к нему подкатили два чмошника: один с поцарапанной харей, в заношенной одежде, грязный, а второй выглядел приличней. Только одного их вида достаточно, чтоб сделать вывод: бичи. Или косят под бичей и таким образом зарабатывают на хлеб и водку.

– Дави винта! – прохрипел поцарапанный, что означало «уходи отсюда».

– Не, че басишь? – опасливо промямлил Батон, поднимаясь на ноги, которые страшно затекли.

– Плевальник закрой! – сказал второй. – На сидельниках наши бомбисты хрякают, то есть «на вокзалах наши попрошайки работают». Настучим вертухаям, те закоптят тебя в обезьянник.

Батон понял угрозу сдать его милиции. Он не стал лезть в бутылку – все же их двое, а он к тому же от голодухи обессилел. Пересчитав мелочь, тяжко вздохнул: даже в сортир не войти, чтоб водички попить из-под крана, туда за бабки пускают, а их не хватает. Батон пошел в здание автовокзала, долго приценивался в кафетерии к продуктам, обливаясь слюной, затем положил монеты на тарелку и сказал:

– Два куска хлеба. И воды. Простой. Из крана. – Буфетчица положила на салфетку хлеб и два куска заветренной вареной колбасы. Батон запротестовал: – Не, я только хлеб…

– Бери уж, – махнула рукой буфетчица. – Все равно выбрасывать.

Он взял колбасу и хлеб, отошел всего на пару шагов и с жадностью проглотил еду, даже не заметив, как она провалилась в желудок. На столиках стояли пластиковые стаканы с остатками кофе, Батон допил, после чего вышел на улицу. Накрапывал дождик, и окончательно стемнело. Он постоял, раздумывая, куда же деться. В зал ожидания пойти? Нельзя. Там фараоны террористов вылавливают, обязательно и к нему прицепятся, а как паспорт покажет, так и амба, его ж наверняка ищут.

Все же он двинул к железнодорожному вокзалу, застегнув куртку до подбородка и натянув кепку. Пакет с вещами нес в левой руке, заодно изучал асфальт на предмет окурков. Поднял штуки три на пару затяжек, повеселел. И шел-шел… прошел железнодорожный вокзал, пригородный… Дошел до запущенных зданий непонятного назначения с пустыми проемами окон.

Батон остановился у входа, заглянул внутрь. Ну и темнота, хоть глаз выколи. Раньше дождь накрапывал, а тут – как даст, словно небо прорвало. Дождь и загнал Батона внутрь дома. Он перешагнул порог – здесь было тепло и сухо, только сильно воняло. Внезапно Батон услышал быстрые шаги сзади… оглянулся…

1919 год, август.

– Как же так, Настя, – разволновался Стрижак, когда Анастасия прибежала в лагерь и рассказала, что случилось на речке. – Я думал, на тебе надежно…

– Коленька, я сама так думала, но колье украли, – всхлипнула Анастасия, упав ему на грудь. – Кто-то передавил мне сонную артерию, я упала… Пришла в себя… а колье нет. А лежала в беспамятстве недолго… всего, наверное, с минуту…

– Ну-ну, будет, – гладил он ее по плечам и спине. – Найдем. Лушка с тобой была?

– Да. Я подождала, пока она не уйдет… Сколько раз так делала…

– Ладно, Настенька, не горюй. Виду не подавай, пущай при ней хранится, никуда твое колье не денется. А настанет час, я сам возьмусь за Лушку. Она мне не только колье отдаст… Ух и сука! И вот еще что, Настенька… ежели со мной чего случится…

– Не говори так!

– Настя, всякое бывает. Так вот, у меня в казакине за подкладкой зашито кой-чего. И знай, у Кочуры мешок с золотом, что мы у махновцев отбили, там и моя часть имеется. Ну, чего ты сразу в слезы? Это я так…

– Коленька, не пугай меня… – Она провела ладонью по его щеке, поцеловала в губы. – Без тебя мне ничего не нужно… ничего…

Лушка вела себя так, словно ни в чем не виновата. И Анастасия старалась не изменить к ней своего отношения, хотя теперь с трудом переносила присутствие хитрой бабы Кочуры. А тот все косился на Анастасию, раздевал глазами. Лушку не терзала ревность, она, кажется, присмотрела себе мужика из вновь прибывших в банду, заигрывала с ним. А может, дразнила Мартына. Только однажды ему надоели заигрывания Лушки с мужиками, и он, подвыпив, залепил ей оплеуху, после чего она вообще отлучила его от тела. Тут уж Кочура ничего сделать не мог: в банде царило равноправие, и каждый бандит имел виды на Лушку, поэтому они скопом встали бы на ее защиту. А Николка все думал, где она держит колье, и в конце концов решил, что на шее носит, как Анастасия. Однажды вечером он шепнул Анастасии, чтоб пошарила в вещах Лушки на всякий случай, а сам он ее отвлечет.

– Как ты ее отвлечешь? – забеспокоилась она.

– Это уж мое дело… – хмыкнул Николка.

– Николай, – свела она брови в одну линию, – если тебе нравится Лушка, то так и скажи. Незачем меня обманывать.

– Ох, и дуреха ты, Настя, – рассмеялся Стрижак, обнимая ее. – Ну, сама подумай, разве ж Лушка сравнима с тобой?

Он вышагивал кругами вокруг бойкой бабенки, та прекрасно поняла намеки и была не прочь попробовать второго главаря. Он удалился в чащу, подавая ей знаки, туда же вскоре прибежала Лушка. Разумеется, Стрижак облапил ее, ощупал руками грудь, бедра, живот. И когда Лушка изнывала от страсти, готовая отдаться ему стоя, он вдруг пригнулся:

– Тише! Идет кто-то…

– Да показалось… – тянула его на себя Лушка. – Ну, что ж ты…

– Погоди! – одернул ее руки Николка. – Мартын, кажись… Иди, я задержу его.

Она пришла в себя, подхватилась и, все же побаиваясь Мартына, побежала в обход к лагерю, а Николка закатился от смеха. Одно не смешно – колье при ней не было. Не обрадовала и Анастасия – в вещах Лушки колье она не нашла. Николка задумался, рассуждая:

– Ежели в вещах нет и на ней нет, то… где ж оно?

– А ты что, раздевал ее? – взвилась Анастасия.

– Нет, ощупывал, – сознался Стрижак без всякого смущения. – Тогда, значит, не Лушка тебя придушила, кто-то другой…