Папандокс - Юлия Фирсанова

– Ты чуда хотел, так чего придираешься? – удивился Дениска. – Свет, подвинься, я тоже хочу потрогать!

Светка посторонилась, давая возможность брату запустить руку в огонь. Больше никто в факиров играть не стал. Лишь собрались поблизости, в ожидании откровений, объяснений или хотя бы хроники с места событий.

– Ага, на бейсбольный мяч похоже, твердое, теплое, но ни черта не видимое, – подтвердил правоту сестры Дэн под торжествующее бормотание диры Иргай: «Все-таки не ошибся с выкладками старый хрыч!» – и предложил: – Вытаскиваем?

– Вдруг нельзя? Если огонь у него вместо инкубатора, – предостерегла порывистого братца от необдуманного поступка Света, поглаживая такое приятное на ощупь и безопасное, в сравнении с клювасто-когтистым почтальоном Ратом, яйцо.

– М-да, задачка, – притормозил Дениска и тут же внес конструктивное предложение: – Давай вызовем Рата и посадим его высиживать?!

– А если посланец обидится и клювом яйцо разобьет или тебе голову? – ответила резонным вопросом на вопрос девушка.

– Я так не играю, – показательно надулся брат, отыгрывая Карлсона, оставшегося без банки варенья, торта и конфет. – Что же делать? Ждать, пока само вылупится? Или все-таки рискнуть с птичкой, только краги попрочнее заготовить?

Светка растерянно пожала плечами. Дядюшка почесал себя за ухом и спросил:

– Дира Иргай, подскажите, кроме истории о большой птице никаких сведений не сохранилось?

Старушка покачала головой. Светка же, покусав нижнюю губу, беспомощно предложила:

– Мне Бельташ молитву Алхой подсказала, чтобы я себя смогла вылечить. Помогло. Есть же молитвы и Ирнату. Мы с Денисом их скажем и попросим, чтобы птица вылупилась.

– Прости, Свельта, мне неведомо обращение к Воителю ради такой цели. Мужество в битве, защита дома, ярость в последнем бою… много разных молитв-обращений к Ирнату хранятся в Списках памяти, но ничего связанного с птицами и яйцами нет, – прибалдел Нерпат от просьбы истинной жрицы.

– Эй, а что-нибудь вроде призыва о помощи есть? – поинтересовался Денис.

– Есть, но опять-таки этот призыв относится к сражениям, – в легком замешательстве пояснил Нерпат.

– Тогда давай просто попросим, скажем, как-нибудь так: «Пожалуйста, Ирнат, нам очень нужен помощник, чтоб исполнить твое поручение», – предложила Света, брат подхватил идею и энергично закивал.

Парочка жрецов собиралась бездумно шлепнуть ладони на незримую и, возможно, не ощущаемую непосвященными скорлупу. «Возможно», потому что проверять это методом самосожжения ни у кого, вплоть до самых любопытных и религиозных из присутствующих, желания недостало. Нерпат и Иргай поочередно пытались украдкой сунуть в огонь палец, ощутили жар и мигом отдернули конечности.

– Не торопитесь! – окликнул дядюшка ребят.

– Кого ждем? Трамвая? – удивился непоседливый айтишник, вскинув взгляд на дядюшку.

– Такого слуги в замке нет, – поморщившись, качнул головой Ригет. – Хотел лишь спросить: чем вы будете кормить птенца, если он вылупится.

– Кормить? – растерялась Светка, пытаясь вспомнить поездки в деревню и соседей, держащих цыплят. На ум приходило что-то вроде манки, рубленого яйца, но при мысли о хищных когтях почтальона, едва не оставившего брата без руки, образ кашки сменялся кусками свежего мяса.

– Ой-ё, так я, выходит, и с почтальоном промахнулся? – моментально сообразил Дениска, – потому, может, он мне всю руку порезал и крагу, что угощения не дождался, а не ради ритуальной привязки? Значит, нужно свежего мяса побольше! Или сразу лучше тушу? Троица гончих точно свежатины для погреба притаранила. Там и одолжить!

– Предложение не лишено смысла, – оценила дира Иргай.

Нерпат и дядюшка Ригет сами (не худосочного же парня, девушку и старушку за мясом посылать?) отправились за подкормкой для будущего питомца. Дира историк же насела на попаданцев и, пока несли мясо, успела еще раз детально осмотреть все три татуировки, два кулона и методом экспресс-допроса выудить максимум информации о свиданиях с богами, поднятых псах, рыцаре смерти и иных проявлениях жреческих дарований.

Вроде бы не более четверти часа минуло, а после беседы с энергичной бабушкой Дэн и Света чувствовали себя котятами, вывалившимися из стиральной машинки, отработавшей полный четырехчасовой цикл.

Судя по ехидно-сочувствующей физиономии дядюшки, притащившего здоровенную лохань сырого мяса, что-то подобное Ригет и предполагал, сознательно оставляя племянничков на растерзание. Может, решил одним выстрелом двух зайцев укокошить? Начни бабушка Иргай допрашивать, скажем, Бельташ, то одного выдающегося историка Вархет мог лишиться. Тихая она тихая, улыбчивая-то улыбчивая, а потом что не понравится – и сразу в драку. Рыцарь смерти, одним словом, то есть двумя. Теперь и дира Иргай знает о жрецах и поднятых ими собачках со скелетами, и ребятишки при деле были – на вопросы отвечали, никуда не лезли и никаких неприятностей на свои шеи не сыскали.

Итак, емкость с мясом разместили перед полыхающими чашами, а парочка жрецов снова шлепнула ладони на теплую поверхность большого яйца и проскандировала предложенную Светкой просьбу.

Тишина, повисшая в воздухе пред алтарем и статуей Ирната, продержалась не долее минуты, потом последовал едва слышный, а следом и все более нарастающий треск. Крошилась под крепким клювом скорлупа. И из невидимого явился призрачный, но вполне видимый, покрытый черным пушком птенец размером со взрослого индюка.

Малыш разинул клюв, раскинул мокрые обрубки крылышек и пронзительно то ли пискнул, то ли каркнул.

Денис подцепил шматок мяса из лоханки и поднес его к клюву. Птенчик покосился на жреца отнюдь не мутным ярко-желтым глазом и молниеносно уцепился за подношение. Потом сглотнул следующий кусок. Как он ухитрился в считаные секунды схарчить килограмма два, не меньше, еды, никто так и не понял. Птенец же снова хрипло каркнул-крякнул, требуя добавки и сварливо поторапливая неповоротливых двуногих.

В четыре руки брат с сестрой скормили прожорливому новорожденному, у которого рот раскрывался шире диаметра горла, все содержимое тазика. Может, птенчик и еще бы сожрал, да ничего не осталось. Так ему Дениска честно и сказал:

– Прости, пацан, все съедено. За добавкой надо идти в подвал.

Недовольно обозрев тазик с кровавой лужицей на донышке и жрецов с пустыми руками, птенчик сменил гнев на милость. Он снова каркнул и взмахнул крылышками-недоростками. Раз, другой, третий, поднимая настоящую бурю, от которой закачались чаши, заскрипел алтарь и, кажется, пошатнулась статуя.

Из ошметков призрачной скорлупы выпорхнула, увеличиваясь в размерах, вполне взрослая с виду птица. Ворон не ворон – ну не бывает воронов размером со страуса. Да нет, какое там со страуса – черная птица резко выросла в размерах, оказавшись габаритами не меньше дядюшкиного жеребца. Когда метаморфозы закончились и призрачное мерцание рассеялось, создание приобрело вполне материальный вид. Перед зрителями в центре зала предстал эффектный ворон с блестящим черным, отливающим в синь, оперением. Только глаза у него как были при рождении желтыми, так и остались.