Завещание с того света - Татьяна Гармаш-Роффе

Алексея все больше интриговал этот парень, священник и автор детективов, которому Донников безгранично доверял. Может, он и не священник вовсе – да и не факт, что писатель, – но тогда кто? Какая роль отведена ему академиком?

Впрочем, на это расследование детектива никто не подряжал и денег за него платить никто не собирается. Так что стоит поумерить свое любопытство, проку от него все равно не будет.

Ключ от металлической двери – такой же затейливый, как и при входе в часовню, – тоже оказался у Олега в кармане, и вскоре они уже шли по странному помещению, напоминавшему плацкартный вагон. В каждой нише по левой стороне находились по два лежака (хотелось сказать – «полки»), по правой – столики с одноместными сиденьями визави. Немного дальше обнаружились санитарные удобства, две душевые кабины слева, два туалета справа – а за ними комната побольше, со множеством полок и необъятным холодильником. Она явно задумывалась как склад продовольствия, но сейчас запас ограничивался лишь некоторым количеством коробок – чай, кофе, сахар, макароны, гречка, что-то еще – и консервами. Кухни тут наверняка не имелось, но вода и электричество проведены, так что вполне можно сварить на плитке макароны, приправив их тушенкой, к примеру. Судя по всему, что увидел Алексей, академик предполагал – в ту пору, когда подземелье строил, – что уж если однажды доведется прятаться в нем, то всей семьей. И вряд ли ожидал воспользоваться им в подобных обстоятельствах да в одиночку.

На их пути возникла еще одна дверь, снова металлическая. Для разнообразия она оказалась не заперта, и Олег распахнул ее перед детективом:

– Прошу.

Кис ступил в довольно большое помещение. Стены и пол его покрывали старые, потертые ковры: казалось, Евгений Дмитриевич собрал здесь эти некогда обязательные украшения стен и полов из своей бывшей московской квартиры, а то и из родительской, бабушек-дедушек. Под землей было весьма прохладно, что и объясняло данный способ теплоизоляции. В остальном убежище напоминало обычную (не считая отсутствие окон) комнату, обставленную вышедшей из моды мебелью советских времен, но вполне комфортной.

Евгений Дмитриевич с Машей сидели на потертом кожаном зеленом диване у стенки (покрытой ковром, да). Девушка прижималась к плечу отца, лицо ее сияло от счастья.

– Алексей Андреевич! – кинулась к нему Маша. – Вы на меня не сердитесь? Мне пришлось сказать вам неправду, потому что никто не должен был знать про папу… Но раз вы сами догадались, то теперь уже нет смысла скрывать. А Игорь… Он не с вами?

– Я поручил ему поставить джип на место, нельзя же было бросить его в лесу, – проговорил Алексей и подумал, что врет он куда больше Маши, но при этом даже не извиняется. – Евгений Дмитриевич, полагаю? – повернулся детектив к невысокому крепкому мужчине, который протягивал ему руку.

– Он самый. А о вас Маша мне все уши прожужжала, так что можете не представляться. Присаживайтесь.

Маша с отцом снова опустились на диван, а детектив взял стул и сел на него верхом, лицом к собеседникам.

– Мне, Алексей Андреевич, – начал Донников, – тоже придется покаяться во лжи. Возможно, я нашел не самое элегантное решение, чтобы остаться в живых, но лучшего придумать не удалось. Кроме того, я очень боялся, что убийцы, не сумев достать меня, возьмутся за мою дочь… – Он положил ладонь на Машину головку, будто защищая.

…Вот оно что! Кис, с самого начала предположивший, что академик может оказаться жив, отмел эту гипотезу, сочтя подобное решение отца слишком жестоким по отношению к дочери. Но он тогда не мог и предположить, в какой невероятной ситуации оказался Донников. Будучи уверенным, что за ним охотятся самые могущественные силы в стране в охоте на себя, академик решил своей мнимой смертью защитить и Машу.

– По телефону вы сказали моей дочери, что мы в безопасности, – продолжал академик. – Но почему вы так решили, если на Машу еще сегодня утром покушались?

– Евгений Дмитриевич, я буду краток. В безопасности вы потому, что укрылись здесь, а тот, кто хочет вашей смерти, вовсе не всемогущ, как вы считали. Дело в том, что покушения на вас совершенно не связаны с обнаруженным вами токсином… – Алексей не стал вдаваться в детали, поскольку не знал, посвятил ли академик Машу в историю с отравлением Президента. Лучше бы не посвящал, конечно… – У меня есть веские причины так считать. Могу их изложить, если угодно.

– Не стоит, теперь я и сам так считаю. Пока я тут сидел, у меня было время поразмыслить обо всем в спокойной обстановке, и я понял, что дал маху. Но тогда я сильно испугался, не только за себя, но и за Машутку, за родных. И был убежден, что все это следствие моего открытия… «У страха глаза велики», как известно. Я даже в полицию обратиться не решился, уверенный в существовании некоего негласного приказа, в силу которого никто помогать мне не станет… В общем, рассудил я довольно бестолково и поступил не совсем адекватно.

– Это вы зря. Поступок ваш был весьма радикальным, да, но пошел вам на пользу. Не будь его, мы бы сейчас, возможно, не беседовали тут мирно, а Маше пришлось бы в самом деле оплакивать вас всю жизнь… Так что все пока неплохо складывается. Особенно если у вас есть столь же талантливый сценарий воскрешения.

– Есть, не беспокойтесь, – усмехнулся Донников.

Алексей только кивнул, любопытствовать не стал.

– Кстати, а голубь с ажурным хвостом – это чья выдумка, если не секрет?

– А он не прилетал? – разочарованно спросила Маша, посмотрев на священника.

Понятно, у отца с дочерью было недостаточно времени поговорить обо всем в деталях. Алексей представил, какой шок испытала девушка, когда Олег привел ее к отцу, живому и здоровому. Одно только подземелье чего стоит – подземелье на участке, знакомом с детства, который Маша облазила вдоль и поперек и знала, как ей казалось, на нем каждый куст и каждый камень! Уже потрясение. А затем встреча с отцом, живым и невридимым… Присутствовай при ней зрители – наверняка никаких платков бы не хватило.

– Хотя что я спрашиваю. Выдумка Олега, без сомнения, – и Алексей повернулся к молодому человеку, все это время тихо сидевшему на стуле в углу. – Особенно мне понравились «Подмосковные вечера». Блеск!

Маша укоризненно покачала головой, глядя на священника.

– Ну, я сразу понял, что вы все досконально проверяете, – пояснил Олег, несколько смутившись, – от вас не отделаешься рассказом в общих чертах. Поэтому мне пришлось продумать все детали. Взял на душу грех, да, – но ради благой задачи: убедить вас взяться за расследование. Для нас всех это был единственный шанс найти правду…

– Знаете, я никого из вас не виню за то, что вы нас так разыграли, хоть это и жестоко… – проговорила Маша. – Наоборот, я благодарна Олегу и Алану, ведь они помогли тебе скрыться от убийцы, – она погладила руку отца, – и теперь у меня такое счастье, такое огромное счастье: знать, что ты жив! Но ты, Олег, как же ловко ты меня обманул! – И ее глаза метнули молнии в сторону священника. – Голубь с письмом на шее к тебе прилетел, обхохочешься! Но ведь заставил меня поверить, вот что поразительно!