Тигр на завтрак - М. Писель

В Пашупатинатхе начался длительный и сложный индуистский ритуал кремации короля. На берегу Багмати соорудили огромное кострище из сандалового дерева, на которое возложили тело покойного. В тот момент, когда должны были зажечь погребальный костер, произошла заминка. Дело в том, что в прошлом было традицией сжигать королеву вместе с ее покойным мужем. Этот обычай, именуемый «сати», устарел, однако по протоколу в огонь следовало бросить золотые обручальные браслеты королевы. Но подавленная горем королева позабыла цифры комбинации дворцового сейфа, в котором держала свои драгоценности. И пока королевский сейф вскрывали, все сановники страны молча стояли вокруг погребального кострища с телом короля. На крутых берегах реки можно было видеть тысячи вельмож со всеми их регалиями. На похороны прилетели все послы, аккредитованные в королевстве, но по большей части имевшие свои резиденции в Дели.

Когда принцы Гималайя и Басундара зажгли огонь, солнце, весь день скрывавшееся за тучами, засияло на небе и глухое бормотание толпы сменилось ликующими криками: «Король умер, да здравствует король!».

После кремации началась траурная церемония. Все мужчины Непала обрили головы, никому не дозволялось носить кожаную обувь, и потому все окружающие шли босиком или в кедах.

Трон короля унаследовал его старший сын, принц Махендра Бир Бикрам. Официальная коронация должна была начаться по окончании траура. В течение одиннадцати дней двое младших сыновей усопшего короля принцы Гималайя и Басундара жили в храме Трипурешвар в Катманду на берегу Багмати, одетые в гладкие домотканые белые туники. Они спали на соломенных тюфяках, питались только пресным вареным рисом без всяких приправ и пили только фруктовые соки.

На двенадцатый день вокруг храма был разбит палаточный лагерь. Каждая роскошно убранная палатка символизировала один из покоев, в которых прежде жил скончавшийся король. В них были размещены предметы убранства, украшавшие быт короля — мебель, домашняя утварь, одежда и прочее. Затем из Индии доставили брамина (ни один непальский священнослужитель не согласился бы исполнить непопулярную функцию «гонителя злых духов»), который должен был спать на ложе покойного короля, носить королевское платье и корону. Брамина обрядили в золоченое платье, надели корону и даже новые туфли, купленные королем в Швейцарии незадолго до кончины. Затем в палатке, символизировавшей столовую короля, брамину подали обед, причем в меню входили блюда, по традиции запрещенные у индуитов. После этого брамину вручили 150 тысяч рупий, которые он тщательно пересчитал. А затем он сел на слона и поехал вброд на другой берег Багмати, в то время как толпы людей провожали его криками и градом камней, «изгоняя» его из Непала. Эта церемония символизирует принятие брамином на себя грехов усопшего короля.

Согласившись взяться за это неблагодарное дело, брамин становился изгоем для касты браминов, высшей в иерархии индусов.

После этих церемоний все имущество короля (машины, мебель и одежда) продавались на аукционных торгах, а выручка отсылалась тому самому индийскому священнослужителю.

Шесть месяцев спустя аналогичная церемония была проведена верховным жрецом долины, который получил такие же подарки в качестве «гонителя злых духов» и 600 тысяч рупий, но его не изгоняли из касты, и ему не нужно было покидать Непал.

Постепенно жизнь в Катманду возвращалась в нормальное русло. Борис потерял своего лучшего друга и опору в Непале. Но он продолжал задуманное дело: строил ликероводочный завод в Биратнагуре и пытался добиться введения акциза. Он пригласил того же технолога, которого нанял в свое время для аналогичного предприятия в Куч Бихаре, и постепенно перевозил в тераи оборудование, необходимое для первого подобного завода в Непале.

Получив эксклюзивную концессию на производство алкогольной продукции во всей долине Катманду, Борис подписал с властями контракт, по которому получал право на ежемесячный ввоз пяти тысяч галлонов ректификата из Индии до ввода в строй своего завода в Биратнагуре. Главная контора предприятия была устроена в этом местечке в помещении небольшого дворца, принадлежавшего семейству Рана.

Контрактом предусматривалось, что выручка от реализации алкогольной продукции будет делиться следующим образом: 33? процента — на покрытие производственных расходов, столько же — на прибыль и столько же — в счет налога. Борис гарантировал правительству Непала как минимум 120 тысяч рупий в качестве ежегодного дохода от налогов.

Четыреста пятьдесят непальских лавочников стали подрядчиками и оптовиками Бориса. Кроме того, он разработал хитроумный способ дифференциации различных видов алкоголя. В зависимости от добавки фруктовой эссенции и градуса эта продукция шла на продажу под маркой разных животных: 100-градусный продукт маркировался как «гаинда» (носорог), 80-градусный — как «бхаг» (тигр) и 68-градусный — как «читуа» (леопард).

Все это было гладко на бумаге, но кипевший энергией и затуманенный обманчивыми статистическими выкладками, Борис проморгал тот факт, что в долине функционировало 1200 нелегальных спиртовых заводиков. Изготовление «rakshi» (араки) в Непале всегда считалось обыденным делом для каждой семьи, а для того, чтобы с помощью традиционного метода получить этот алкогольный напиток, было вполне достаточно приобрести три керамических сосуда.

Мало того, среди самогонщиков было немало влиятельных людишек, которые гнали «rakshi» не только для собственного употребления, но и для прибыльного сбыта. Поэтому когда Борис попытался обуздать этих нелегальных предпринимателей, ему стали чинить препятствия. Власти посмеивались над его жалобами, а полиция не желала принимать какие-либо меры. Более того, вскоре Борис обнаружил, что непальские полицейские подчас даже помогают самогонщикам.

В итоге шумные протесты против попыток Бориса претворить в жизнь свой проект привели к тому, что внезапно у него отобрали лицензию на ввоз алкоголя. Это заставило его прекратить все работы еще до того, как ликероводочный завод в Биратнагуре вступил в строй.

— Мы вложили в наш проект более ста тысяч рупий, — вспоминает он, — а теперь оказались в тупике.

Разъяренный Борис попытался добиться того, чтобы ему вернули лицензию на ввоз спирта-сырца, но все было напрасно. Слишком многие видные чиновники были кровно заинтересованы в собственном высоко-прибыльном самогоноварении.

Оставался лишь единственный выход — возбудить иск против властей за нарушение условий контракта. Однако в Непале невозможно было найти юридических оснований для ведения тяжбы против властей, которые были глухи к его официальным протестам.

Пока суд да дело, Борис занялся устройством отеля Ройэл и одновременно добивался того, чтобы правительство дало разрешение на посещение долины иностранцами.

Так прошло более десяти месяцев, прежде чем пришла неожиданная новость по поводу алкогольного проекта. Как-то вечером в пятницу, вскоре после прибытия первых групп иностранных туристов, к вящему изумлению Бориса в отель Ройэл вошли три десятка вооруженных офицеров полиции и солдат в хаки. Борис спустился в холл и потребовал объяснений.