Самый быстрый - Сергей Савинов

«В тот раз ты разогнался до четырехсот», — прикинул Борис.

«Четыреста десять, — поправил его я. — Теперь попробуем взять четыреста пятьдесят».

Я пока не решился ставить предел в пятьсот километров в час, хотя на такой ровной поверхности вполне можно было этого добиться. Просто делать это нужно постепенно. Как пойму, что все идет как надо — сразу же сдвину планку.

«Поехали!» — скомандовал я сам себе, и Горин тут же подхватил этот радостный вопль.

Дорожка была достаточно ровной и длинной в отличие от такой же на больничной площадке. Так что поле для экспериментов имелось вполне надежное, остальное же зависело исключительно от меня самого.

Я довольно быстро достиг скорости двести пятьдесят километров в час, не чувствуя при этом особого дискомфорта. Температура тела была в норме, датчики перегрева колесиков оставались в зеленой зоне. Я прибавил скорости, с легкостью перешагнув порог в триста километров. Затем ускорение давалось уже сложнее, но все-таки тренд был устойчивый. Триста тридцать, триста сорок, триста пятьдесят…

Все вокруг мельтешило, как во время езды на скоростном поезде «Сапсан». Но благодаря особой конструкции шлема для спидеров я с легкостью отслеживал происходящее. Триста восемьдесят, триста девяносто, четыреста…

Тело налилось как пружина, готовая распрямиться. Я вот-вот перепрыгну очередную планку, и все, что меня сейчас останавливает, это разумные опасения. То, что принято называть инстинктом самосохранения. Но азарт спортсмена и испытателя придавал мне сил и уверенности.

Четыреста двадцать, четыреста сорок километров в час. Четыреста пятьдесят, четыреста пятьдесят пять… Температурные датчики все еще оставались в положении нормы, хотя уже приближались к желтому полю. Четыреста шестьдесят. Может, рискнуть?

Четыреста восемьдесят, четыреста девяносто, пятьсот двадцать, пятьсот тридцать пять… Электроника тревожно запищала, сообщая об опасности перегрева. Датчики температуры тела перешли в желтую зону, таким же желтым светились индикаторы колесиков. Пятьсот сорок… Пятьсот пятьдесят… Пятьсот пятьдесят пять…

Я принялся замедляться, используя электронные тормоза самих роликов. Делать это самому на такой скорости — это верный шаг к переломам. Сработал второй контур системы, и у меня чуть было дыхание не сперло, потому что тело резко качнуло вперед. Гироскопы роликов заработали на полную мощность, выправляя всю громоздкую конструкцию под названием Спринтер, я сам принялся выгибаться, удерживая равновесие…

И все равно завалился вперед, к счастью, уже на относительно безопасной скорости. Тем не менее, я успел почувствовать себя мотоциклистом, на полном ходу упавшим со своего железного коня. Хорошо еще, что костюм позволяет выдержать такие нагрузки.

Прокатившись колбаской, я остановился, растянувшись на ровном бетоне и слушая матерящегося Бориса.

Пожалуй, так разгоняться мне еще рановато. Но зато какая красивая цифра!

Прошло две недели относительного спокойствия. «Дети дракона» или на самом деле оказались разгромлены, или до поры до времени затаились. Сложных и уж тем более опасных заданий не было, лишь один раз нам пришлось усмирять распоясавшуюся банду Зеленого Кролика, да и то обошлось без жертв и разрушений.

Тренировался я, как и планировал, каждый день, даже на выходных, и к концу второй недели достиг нового порога — шестисот километров в час. До Пули, конечно, мне было еще далеко, но, как сказал Горин, еще не вечер. И я с ним был солидарен.

Ящерица и таинственный менталист тоже пропали из поля зрения, как будто поняли, что высовываться опасно. Никто не падал на улице с мгновенным инсультом, никого не находили в состоянии овоща, пускающего слюни. Я помогал полиции и пожарным, гоняясь за беглыми преступниками и вытаскивая людей из огня. И все время искал встречи с Ириной Сафроновой, матерью погибшего бармена с татуировкой ящерицы. Но оказалось, что она после гибели сына и мужа взяла на работе отпуск за свой счет и уехала в неизвестном направлении. Говорили, что то ли в Сочи, то ли в Новосибирск. Странный разброс. Видимо, просто женщина, убитая горем, не хотела излишнего внимания. Чисто по-человечески ее можно было понять.

Ночного Мотылька действительно приняли в наш отряд, и он активно помогал нам во всех рейдах. И да, теперь ему не требовалось отлавливать несчастных бездомных животных, чтобы утолить голод — незадачливому энергетическому вампиру дополнительным пунктом в контракте предписывалось посещать свинофермы и «общаться» с мощными хряками, у которых жизненных сил было с лихвой. Так что и Мотылек был сыт, и свиньи целы.

Никто по-прежнему патрулировал улицы, но не каждую ночь — в противном случае Спринтер, моя основная личность, страдал хроническим недосыпом. Тем не менее, загадочного телепортатора, который пока что пользовался возможностью выбора, начала бояться мелкая шушера вроде шайки Крючка и даже рыба покрупнее. Особенно уважительно к Никто начали относиться после драки с залетными игигами-грабителями, один из которых метал электрические разряды, другой действовал как магнит, а третий обладал фантастической гибкостью. Все трое были обезврежены меньше чем за минуту, и Никто, вызвав полицию через анонимный telegram-бот, снова исчез в ночи. Естественно, долго так не могло продолжаться, и рано или поздно моему альтер-эго нужно будет определяться с выбором. Так что я зарегистрировал свою искру и подал заявление в «Рускосмос», попросив работу на четверть ставки. Не факт, что сработает, но еще какое-то время я могу протянуть, оставаясь законопослушным игигом, а не очередным бандитом.

Русалка… Как оказалось, она была не прочь вновь завязать со мной отношения, основанные исключительно на физиологии. Во всяком случае она недвусмысленно дала это понять, оказавшись как-то наедине со мной. Однако подобного не хотелось мне, о чем я твердо и честно заявил Русалке. Она поначалу обиделась, но потом поняла. Или просто сделала вид, и наше общение стало обычным. Как и должно быть у тех, кто просто вместе работает. В итоге Русалка сошлась со скромнягой Гермесом, а я по-прежнему другими глазами смотрел на Ехидну. Бывает же такое, что ты общаешься с человеком, знаешь его целую вечность, а потом, спустя долгие годы, внезапно оказывается, что ты не замечал этих глубоких топазовых глаз. Надеюсь, когда все прояснится с Ящерицей и я перестану бояться сближаться с людьми, у нас еще может все получиться.

— Чего уставился? — добродушно спросила Ехидна, когда я засмотрелся на нее перед прохождением лабиринта.

Примерно раз в месяц, иногда чаще, если позволяла загруженность, мы устраивали учения в этом супернавороченном комплексе. Причем его можно было настроить как на индивидуальное прохождение с учетом особенностей конкретного игига, так и на групповое. И это было интересней всего.

— Внимание всем! — заговорили динамики голосом Кулибина. — Сегодня лабиринт смоделировал атаку суперскоростных зомби вроде тех, которых завезли в Пусан из персидского осколка в 63-м. Так что, Спринтер, на тебе основная поддержка всего отряда. Твоя же задача — координирование действий.