Опасные соседи - Лайза Джуэлл

Я как можно быстрее снял с себя одежду и сложил в рыхлую груду.

— Могу я оставить хотя бы трусы? — крикнул я через дверь.

— Конечно, можешь, — нетерпеливо ответила она.

Я напялил дурацкую черную тунику и легинсы и посмотрел на себя в зеркале. Я был похож на маленького тощего монаха. Я чуть не расхохотался. Затем быстро пошарил в глубине ящиков в поисках одной вещи. Мои пальцы нашли ее, и я на миг впился в нее глазами. Галстук-шнурок, купленный мной на Кенсингтонском рынке два года назад. Я ни разу его не надевал. Мне стало грустно при мысли, что я никогда его не надену. Сунув галстук под матрас, рядом с колдовскими книгами Джастина и кроличьей лапкой, я открыл дверь и передал сложенную одежду Берди.

— Молодец, — сказала она. На миг могло показаться, что она вот-вот погладит меня по головке. Но вместо это она улыбнулась и повторила: — Молодец.

Я на секунду замер, не зная, как мне поступить. В эти мгновения Берди казалась на удивление мягкой, и я решился задать вопрос, который уже давно меня мучил.

— Неужели вы не ревнуете? — выпалил я, предварительно набрав для смелости полную грудь воздуха. — Из-за ребенка?

На долю секунды, всего на долю секунды, ее скорлупа как будто дала трещину, и я заглянул внутрь ее, прямо в жидкий желтый желток. Берди вздрогнула, но затем взяла себя в руки и сказала:

— Конечно, нет. Дэвид хочет ребенка. Я благодарна твоей маме за то, что она согласилась его выносить.

— Но разве для этого он не должен был иметь… с ней секс?

Я не был уверен, что когда-либо раньше произносил вслух слово «секс», и почувствовал, что заливаюсь краской.

— Да, — строго сказала она. — Конечно.

— Но он ваш парень?

— Партнер, — поправила меня Берди, — он мой партнер. Я ему не хозяйка. Он не хозяин мне. Все, что имеет значение, — это его счастье.

— Да, — задумчиво сказал я. — А как насчет вашего?

Ответа на свой вопрос я не услышал.

* * *

Через несколько дней после судьбоносного вечера, когда нам было объявлено о беременности моей матери, моей сестре исполнилось тринадцать лет. Я бы сказал, хотя это и не моя область знаний, что она превращалась в очень красивую девушку. Она была высокой, как мама, и теперь, спустя год после того, как было введено правило «никакой стрижки», темные волосы доходили ей до талии и, в отличие от волос Клеменси и волос Берди, тонких, жидких, секущихся на концах, ее волосы были густыми и блестящими. Хотя она была худой, как и все мы, у нее присутствовали намеки на формы. Я легко мог представить (не то, чтобы я тратил на все это слишком много времени, уверяю вас), что, если ей добавить еще десяток фунтов веса, у нее была бы потрясающая фигура. А из-под детского личика, которое я привык видеть всю свою жизнь, появлялось интересное женское лицо, отмеченное озорным очарованием. Почти красивое.

Я рассказываю обо всем этом не потому, что считаю, что вам нужно знать, что я тогда думал о внешности моей сестры, а потому, что вы, вероятно, все еще представляете ее маленькой девочкой. Но маленькой девочкой она уже не была.

Когда случилось следующее событие, она скорее уже была женщиной.

Либби приходит на работу запыхавшись и на две минуты опаздывая на встречу с Сериан Тахани. Cериан — диджей и местная знаменитость, которая решила потратить на новую кухню пятьдесят тысяч фунтов. Всякий раз, когда она входит в демонстрационный зал, вокруг слышится приглушенное электрическое жужжание. В иной ситуации Либби была бы готова к встрече с ней: подготовила бы документы, поставила кофейную чашку, проверила бы в зеркале, как она выглядит, съела бы мятную конфету и пригладила бы юбку. Увы, сегодня, когда Либби прибегает на работу, Сериан уже сидит и хмуро смотрит в свой телефон.

— Ради бога, извините — говорит она. — Извините.

— Все нормально, — отвечает Сериан, выключает телефон и кладет его в сумочку. — Ну что, вперед и с песней?

В течение часа у Либби нет времени размышлять о событиях вчерашнего дня. Ее голова забита столешницами из каррарского мрамора, ящиками для столовых приборов, вытяжками, медными подвесными светильниками — или эмалевые подвесные светильники все же лучше? Ей даже становится легче. Она любит говорить о кухнях. Она разбирается в них. Затем внезапно все заканчивается. Сериан кладет свои очки обратно в сумочку и обнимает Либби на прощание. Стоит ей выйти за порог, как наэлектризованная атмосфера в демонстрационном зале схлопывается и рассеивается, а вместе с ней схлопываются и все остальные. Дайдо зовет ее в бэк-офис.

— Итак, — говорит она, щелкая кольцом на банке диетической колы. — Что, черт возьми, стряслось?

Либби растерянно моргает.

— Даже не знаю. Это просто какой-то бред.

Либби рассказывает ей о том, как на верхней площадке столкнулась с Фином, как через мост Альберта прошла в его потрясающую квартиру на набережной в Баттерси, откуда открывается вид прямо на ее дом. Она рассказывает Дайдо все, что запомнила из истории, которую Фин поведал им на террасе. И, наконец, о том, как, проснувшись этим утром, обнаружила, что лежит валетом с Миллером в большой двуспальной кровати.

— Ну я предполагала, что это произойдет, — замечает Дайдо.

Либби косо смотрит на нее.

— Что?

— Ты и Миллер. Между вами что-то есть.

— Между нами ничего нет.

— Некая связь. Уж поверь мне. Я вижу такие вещи с первого взгляда. Я предсказала три брака практически еще до того, как пары даже встретились. Серьезно тебе говорю.

Либби отмахивается от этой чепухи.

— Мы напились и завалились в постель одетыми. И проснулись этим утром тоже одетыми. Кстати, у него есть татуировка, а я терпеть не могу татуировок.

— Мне казалось, что в эти дни все любят татуировки.

— Возможно, но только не я.

Ее телефон вибрирует, и она берет его в руки.

— Легок на помине, — говорит она, видя, как на экране вспыхивает имя Миллера.

— Привет!

— Послушай, — начинает он. Судя по голосу, это что-то срочное. — Это какое-то наваждение. Я только что открыл файл с прошлого вечера, запись истории Фина. Так вот, его там нет.

— Нет?

— Да. Файла нет. Скорее всего, удален.

— Ты где?

— Я в кафе на Виктории. Только собрался начать его расшифровывать, а его там нет.

— Но ты уверен, что он там был? Может, ты забыл нажать на кнопку записи?

— Я нажал на кнопку записи. Я отлично это помню. Вчера вечером я ее проверил. И даже прослушал. Она была. Я даже дал файлу имя.

— То есть ты думаешь?..

— Это, должно быть, Фин. Помнишь, ты сказала, что когда ты ложилась спать, ты думала, что телефон с тобой? Я тоже. У моего телефона есть функция распознавания отпечатков пальцев. Скорее всего, когда мы спали, он вошел в нашу комнату и с помощью моего большого пальца открыл мой телефон. А заодно забрал твой. После чего запер нас. И это еще не все. Я погуглил его. Фин Томсен. Его нет нигде в интернете. Я погуглил квартиру, в которой он живет. Это «Эйрбиэнби». Согласно их системе бронирования, она была забронирована с середины июня. То есть с того дня, как…