Богачи - Юна-Мари Паркер

При первых мелодичных звуках, донесшихся из оркестровой ямы, занавес медленно пополз в стороны, и зрительный зал преобразился — его окутала бархатная темнота, которая в сочетании с гробовым молчанием завораживала и наполняла душу мистическим ужасом. Тиффани ощутила биение своего сердца, когда сцена осветилась и из темноты показался уголок парижского сада. И она, Тиффани Калвин, принимала участие в создании этой волшебной сказки. Сегодня все, в том числе и ее семья, увидят результат напряженной работы и, может быть, начнут относиться к ней серьезно.

Тиффани бросила взгляд в сторону родителей, но они показались ей не более воодушевленными, чем на ее выпускном вечере. Однако на их лицах она заметила осознание важности момента, и это ее порадовало. Как бы ей хотелось, чтобы сейчас с ней рядом сидел Хант, а не Грег! Он мог бы по праву гордиться ею.

Закончилась увертюра. Зал потонул в рукоплесканиях. Потом воцарилась тишина. Шоу началось.

Гарри приехал в галерею на Довер-стрит с опозданием. Обычно он появлялся здесь ровно в половине десятого, но с отъездом Морган стало очевидно, что вставать по утрам вовремя без нее он не умеет. Жизнь без Морган казалась Гарри пустой. Он очень тосковал без нее и, если бы не выставка, непременно полетел бы следом за ней в Нью-Йорк. Предоставленность самому себе была для него почти невыносима.

С потолка свисали изящные светильники, льющие мягкий свет на старинные живописные шедевры в дорогих рамах. Гарри придавал огромное значение освещению не случайно, поскольку именно интенсивность и угол падения света выявляли колористические достоинства полотна. Он прошелся вдоль ряда картин и с удовольствием оглядел результат своей дизайнерской работы.

— Доброе утро, Софи, — с дружеской улыбкой поприветствовал Гарри администратора. Софи была дочерью одного из его старинных приятелей. Она вышла в свет в прошлом году и работала в его галерее уже три месяца.

— Доброе утро. За вчерашний вечер у нас побывало восемьдесят три человека, включая журналиста из отдела критики «Гардиан». Он хотел с вами побеседовать, но вы уже ушли, — быстро взглянув на него, сказала Софи.

Она была чрезвычайно хороша, и всякий раз, когда их взоры сталкивались, у Гарри предательски екало сердце, и он искренне сожалел, что не встретился с Софи раньше, пока не женился на Морган.

— Прекрасно. Кто-нибудь еще меня спрашивал?

— Да, Гарри. — Софи наклонилась к нему через стол и доверительным шепотом добавила: — Там в холле вас ждет молодая женщина, которая отказалась назвать свое имя.

Гарри удивленно приподнял бровь и оглянулся. Навстречу ему поднялась дама в строгом сером костюме, белой блузке и шляпке с вуалью.

— Элизабет! — Гарри от неожиданности даже отступил на несколько шагов, а Софи опустилась на краешек стула и с интересом наблюдала, как краска медленно заливала щеки шефа.

— Привет, Гарри! — Леди Элизабет Гринли, нимало не смущаясь, приблизилась к нему вплотную. — Я случайно проходила мимо и решила заглянуть. Мне нужно купить подарок для папы на день рождения, и я подумала, может быть, у тебя найдется что-нибудь подходящее. — Она громко рассмеялась, словно сказала что-то веселое, и окинула взглядом ряд картин на стене.

— Да, конечно! — принужденно улыбнулся Гарри в ответ и широким жестом щедрого хозяина обвел зал. — Пожалуйста!

— Но… я не знаю. — Она кокетливо склонила голову набок. — Мне, право, трудно выбрать самой. А что ты мог бы мне посоветовать, Гарри? Ты же знаешь папин вкус. — Элизабет обожгла его страстным взглядом и придвинулась еще ближе.

— Ну, хорошо… — запинаясь промолвил Гарри и тоскливо оглянулся в поисках свободного пространства для отступления. — Насколько мне известно, лорд Гринли предпочитает пейзажи. Я в общем-то не специалист в этой области… может, наш консультант Джон Райт будет тебе более полезен? Это как раз по его части.

Элизабет взяла Гарри под руку и прижалась к его плечу.

— Не выдумывай, ты прекрасно знаешь, что мне нужно. Что-нибудь милое, но не безумно дорогое, — с этими словами она повела Гарри вглубь зала.

Он попытался взглядом намекнуть Софи, чтобы та пригласила Джона Райта, но она не поняла его и только улыбнулась в ответ. Гарри почувствовал, что ладони у него повлажнели от напряжения, а рубашка прилипла к спине. Помощи ждать неоткуда, и Гарри покорился судьбе.

Наконец Элизабет выбрала картину и подписала чек.

— Да, чуть не забыла! — воскликнула она уже в дверях. — Завтра вечером я жду на ужин кое-кого из друзей. Почему бы тебе тоже не прийти? Ты всех знаешь — Дуддл и Бифи, Этта… Мы собираемся в девять.

— Боюсь, я не смогу прийти, — ответил Гарри, стараясь придать голосу твердость. — Видишь ли, Морган сейчас нет, она вернется только через несколько дней…

— Да, я знаю, — невинно улыбнулась Элизабет. — Но ты должен питаться даже в ее отсутствие! Значит, договорились, в девять. — И прежде чем Гарри успел ответить, за Элизабет закрылась входная дверь.

— Это ваша приятельница? — полюбопытствовала Софи.

— Наши родители давно дружат, — смущенно буркнул Гарри и поспешил скрыться у себя в кабинете.

Его охватила смутная тревога, поскольку в глубине души он не сомневался, что завтра ровно в девять будет у Элизабет.

Тяжелый бархатный занавес театра Святого Джеймса опустился, и зрительный зал охватило настоящее неистовство.

Аплодисменты и крики «браво» волнами накатывали на Тиффани, и она почувствовала, что не может сдержать слез радости. Успех шоу был ошеломляющим, и она невероятно гордилась тем, что в этом есть и ее заслуга. Грег счастливо улыбался и тряс ей руку, совершенно незнакомые люди осыпали ее цветами, поздравлениями, комплиментами.

Труппа в десятый раз выходила на поклон, но зрители не отпускали актеров, которые стояли у самой рампы по щиколотку в цветах и посылали в зал воздушные поцелуи под аккомпанемент оркестра, наигрывающего популярную пьеску.

Тиффани с облегчением вздохнула и расслабилась, и лишь в этот момент поняла, что шея и плечи у нее ноют от напряжения, в котором она провела два с половиной часа. Проходя вдоль первого ряда партера, она слышала, как зрители обмениваются впечатлениями о «Глитце», и чуть не столкнулась с Вирджинией Грэхэм из Ай-би-си, которая начинала прямую радиопередачу словами: «Честно признаюсь, я не испытывала такого восхищения со времен своего первого медового месяца».

Тиффани обступили друзья, закружили ее в водовороте поцелуев, объятий, поздравлений. Грег крепко держал ее за талию, отстраняя назойливых журналистов и фотографов, слепящих глаза белыми вспышками.

— Это было здорово, Тифф! — прошептал он ей на ухо.

— Тебе понравилось? — благодарно улыбнулась ему в ответ Тиффани.

И вдруг кто-то властно сжал ее руку в своей, и она услышала знакомый голос:

— Грандиозно, Тиффани! Мои поздравления!