С черного хода - Александр Башибузук

– Естественно… – нагло соврал я. – Все совпало нужным образом, и пришлось лезть. Кстати, Александр Валентинович, прошу вас не называть Катарину Гедин эсэсовкой. Она…

– Понимаю, понимаю… – Исаев примирительно поднял ладонь. – Не буду, каюсь, увлекся. К тому же скоро она и в реальности перестанет ею быть…

– Как вы сказали?

Ответить Исаеву помешал тактичный стук в дверь. После разрешения на пороге нарисовался его референт в звании поручика и доложил, что все готово.

Мы проследовали в соседнее помещение, где я здорово занервничал. А как не занервничаешь, если в небольшой светлой комнатке с геранью в горшках обнаружилось зловещее кресло, очень похожее на зубоврачебное, да еще вдобавок все опутанное проводами, которые шли к довольно большой коробке, утыканной верньерами, тумблерами и циферблатами.

Обнадеживало лишь только то, что меня никто не конвоировал, на кресле фиксаторов и разных там зажимов тоже не наблюдалось, и самое главное, в роли гипотетического палача выступала довольно симпатичная молодая девушка в чине подпоручика, в накинутом на плечи белом халатике и с толстой, русой косой, накрученной бубликом на голове. Изящные очки в золотой оправе завершали ее довольно безобидный и простодушный облик. К слову, совершенно не военный.

– Александр Георгиевич, вот мы и подошли к последней формальности. – Исаев радушно обвел рукой комнатку. – Это… как бы вам сказать?.. Детектор истины в последней инстанции. А очаровательный товарищ подпоручик Бричкина Ася Мефодьевна, оператор… даже скажу больше… она верховный инквизитор…

– Скажете тоже… – смутилась подпоручик Бричкина и кокетливо повела пушистыми бровями, а затем сразу деловито поинтересовалась: – Пациента фиксировать будем? Я прикажу принести зажимы. Режим возмездия за ложь включать?

– Побойтесь бога, Ася свет Мефодьевна… – возмутился полковник. – Право дело, в этом нет нужды.

– Как скажете… – разочарованно буркнула дева и дернула недовольно плечиком. – А может…

– Никаких «может», – посуровел Исаев. – Приступайте.

– Прощу вас, присаживайтесь. – Бричкина показала на кресло рукой. – Не волнуйтесь, болезненных ощущений не будет. Вообще никаких ощущений не будет. Это обычный детектор лжи. Сразу предупреждаю, обмануть его еще никому не удавалось. В случае неправдивого ответа на поставленный вопрос прибор сразу его распознает.

Бричкина, продолжая инструктировать меня, ловко прикрепила датчики и в завершение надела на голову какую-то кастрюлю, из которой шел пучок проводов. Млять…

Чувствовал я себя при этой процедуре… в общем, отвратительно я себя чувствовал. А если эта хренова машинерия действительно распознает ложь? Не то чтобы я собрался врать, но есть некоторые моментики, которые знать лишним ушам не следует. Черт… когда оно уже закончится.

Подпоручик утвердилась за пультом и приняла сосредоточенный и серьезный вид.

– Я сейчас задам вам ряд простых вопросов, на которые вы ответите правду, а затем, на те же вопросы солжете. Отвечать следует односложно. Да или нет. Вы готовы?

– Готов, – выдавил я из себя. – Но сразу признаюсь, да, было. В третьем классе подсматривал за девочками через окошко в раздевалке. И в четвертом…

– Меня это совсем не интересует… – буркнула Бричкина и отчего-то покраснела.

Полковник отчетливо хмыкнул и ухмыльнулся.

– И еще. Думал, никому не скажу, но теперь признаюсь. Девственность я потерял в четырнадцать лет, а не в тринадцать, как всем хвастался. И она сначала…

– Александр Валентинович! – обиженно воззвала подпоручик дамского полу к Исаеву. – Да что же это такое! Я его сейчас током двину…

И ее рука потянулась к какому-то массивному тумблеру.

– Александр Георгиевич… – укоризненно обратился ко мне полковник, спрятав улыбку в усы. – Ну право дело…

– Все, все… молчу…

Как и обещала суровая дама, сначала последовали безобидные вопросики с совершенно очевидными на них ответами, что-то вроде, сколько будет два плюс два. Совершенно не понимаю принципа работы этого жуткого аппарата, но очевидно, таким образом происходила градуировка моих реакций. Вроде так… Бричкина, получая ответы, удовлетворенно хмыкала, делала пометки в блокнотике и щелкала тумблерами с таинственным видом.

Полковник Исаев сидел в сторонке и в процесс совершенно не вмешивался, отчаянно дымил сигарой и совершенно не обращал внимания на страдающий вид Бричкиной, раздраженно отгонявшей от себя газеткой сизые клубы дыма. Что, впрочем, не мешало ей украдкой бросать на полковника влюбленно-обожающие взгляды.

Вопросы следовали один за другим, в основном повторяющие все то, о чем мы беседовали с Исаевым. Отвечал я совершенно не волнуясь, да и прибор себя вел пристойно – током не бился и никаким иным образом беспокойства не доставлял. Я даже начал получать своеобразное удовольствие, в упор рассматривая внушительный бюст Бричкиной и забавляясь ее молчаливым возмущением по этому поводу.

Но потом последовал вопрос, который вогнал меня в ступор.

– Скажите, является ли вам родственником Новицкий Александр Евгеньевич?

– Нет… – ответил я машинально, а потом поинтересовался: – А это кто?

Какие на хрен родственники? Я же совершенно понятно им объяснил, откуда я. Стоп… Стоп…

Я уставился на небольшой портрет, висевший на стене прямо передо мной. Так это же тот самый Новицкий… Верховный правитель и прочая, прочая… тот самый человек, прекративший смуту на Терре… Так сказать, идол и кумир. Правда, покойный уже. Но при чем здесь я?

– Здесь вопросы задаю я! Отвечать односложно! – грозно пискнула Бричкина и задала следующий вопрос: – Является ли он вам отцом?

– Нет…

– Вашу мать звали Софья?

– Нет. Не знаю.

– Мария?

– Нет. Не знаю. Товарищ Бричкина, если не трудно, загляните в стенограмму моего допроса и перестаньте задавать идиотские вопросы. Детдомовский я. Отца с матерью не помню.

Бричкина пропустила мимо ушей мой комментарий, затем с совершенно растерянным видом написала что-то в блокноте и показала полковнику.

Исаев удовлетворенно кивнул и приказал:

– Заканчивайте, лейтенант…

Бричкина, пребывая в некоем ошарашенном состоянии, послушно посдергивала с меня датчики, и мы с полковником Исаевым проследовали к нему в кабинет. Где уже был накрыт небольшой, отлично сервированный столик, на котором любовно заканчивал наводить лоск референт полковника. Стол венчало большое блюдо с горкой одуряюще пахнущего горячего шашлыка и литровая бутыль уже знакомой мне водки «Кронштадтской», впрочем, как запасной вариант заботливый референт оставил еще бутылочку коньяка «Шустовского».

Исаев молча показал мне рукой на кресло и, с хрустом открутив крышку на бутылке, набулькал прозрачной жидкости в рюмочки, в которых я с изумлением опознал отпескоструенные крышки от взрывателей двадцатипятимиллиметровых зенитных снарядов.