Золотой момидзи - Евгений Митов

— Нет, напротив, жизнь в Токио лишь усилила стремление глубже познать японский поэтический стиль, — кратко ответила Клёнова и, в свою очередь, спросила Лигского: — А как ваше литературное дарование?

— Как видите, я сейчас далёк от всего этого. Учусь быть чиновником. Но всё же вернёмся к нашей «прозе», — напомнил консул. — Если вы не возражаете, рабочие вопросы по консульству обсудим позднее. Может быть, у вас есть какая-либо срочная информация?

— Да. Я хочу передать вам некоторые материалы в отношении русских золотых депозитов в Японии. Прошу их переправить Михаилу Александровичу.

Наверное, мне надо кое-что пояснить. Эти документы собирал один мой знакомый, которому не довелось завершить своё расследование в отношении судьбы золота, попавшего в Японию в конце 20-го года. Он был вынужден срочно покинуть Токио.

Так что среди них, как мне представляется, нет материалов, которые бы ответили на все интересующие Михаила Александровича вопросы о золоте… — уточнила Клёнова.

— Спасибо, договорились. Не волнуйтесь. Я обязательно переправлю эти сведения нашему общему знакомому, — заверил Лигский. — Пока же я намерен просить вас заняться вопросами отношений консульства с местными финансовыми учреждениями. Далее посмотрим, что нам сообщит Москва…

И продолжил:

— У Михаила Александровича на вас, насколько я осведомлён, далеко идущие планы. Он считает, что ваша «непредвиденная» легализация прошла успешно. Но, по-видимому, сейчас было бы логичнее выехать вам вместе с другими бывшими сотрудниками царского посольства из Токио в Шанхай или Харбин. Насколько я знаю, именно там он собирается развернуть свою деятельность. Так что с вами, как мне ни жаль, нам здесь долго трудиться не придётся, — по-дружески напутствовал Марию консул…

После этой краткой беседы Клёнова поспешила покинуть душное помещение консульского отдела посольства и выйти на свежий весенний воздух.

Город утопал в облаках цветущей сакуры. Но лёгкий ветер всё настойчивее сдувал бело-розовые лепестки, рассыпая их по тротуару.

Девушке припомнились стихи знаменитого японского поэта-бродяги Мацуо Басё (1644–1694):

«И моя судьба — тоже путь странника, — подумалось ей. — Надо привыкнуть к изменчивости мира, к единству движения и покоя…»

* * *

Наш изменчивый мир постепенно разворачивается лицом к Азии, прежде всего к её Северо-Востоку. Хотелось бы надеяться, что именно здесь, в недалёком будущем, начнётся движение к установлению «гармонии, единства и покоя»…

Основания так думать вполне реальны.

На Северо-Востоке, благодаря трудолюбию, целеустремлённости и талантам населяющих его народов, формируется новый центр притяжения для мировой экономики, политики, науки и образования, да и культуры в целом.

Однако иногда приходится слышать, в том числе применительно к Северо-Восточной Азии, что сегодня нецелесообразно акцентировать, вспоминать и говорить о негативных моментах её истории. Это якобы не содействует поступательной трансформации в такого родановый центр и сближению самих народов Северо-Востока.

Но историю невозможно делить на хорошую иплохую.

Её тёмные страницы тоже нельзя забывать. Иначе они могут напомнить о себе, в том числе в самый неподходящий момент. И затормозить движение в желательном направлении или вовсе изменить его вектор.

Ведь те, кто не помнит своей истории во всех её проявлениях, обречены на опасность рецидива. На появление «стратегий», схожих с «Меморандумом Танаки»…

Тем более что в каждой, даже «плохой», исторической летописи её героями и участниками были не только отрицательные, но, в большинстве, положительные персонажи. Как и в повествовании о непростых судьбах русского золота в Японии и неразрывно связанных с ним имён некоторых русских и японцев.

Словом, желательно, чтобы история Северо-Востока была прозрачной. Хотя бы поучительной.

Только в этом случае она позволит заглянуть в будущее. И спокойно любоваться как весенним цветением сакуры, так и осенним листопадом момидзи.