Бонус для монсеньора - Дарья Калинина

– Ну а бутылка? На ней сохранились какие-нибудь отпечатки пальцев?

– Во всяком случае, с меня их сняли, – угрюмо отозвался Иван Алексеевич. – Но не думаю, что преступник был настолько любезен, что заляпал своими пальчиками всю бутылку.

– Но он должен был держать ее в руках!

– Однако это не значит, что там должны были остаться его пальчики.

– Как это? Ведь вручая ее Марине, он должен был прикоснуться к бутылке!

– Совсем не обязательно. Например, он мог преподнести подарок в нарядной упаковке, которую Марина тут же выкинула. А саму бутылку, перед тем как завернуть в бумагу, тщательно протер. Или вообще орудовал в перчатках.

Другими словами, по мнению Ивана Алексеевича, рассчитывать на то, что преступник любезно оставил следствию свои отпечатки, не стоило. И личность убийцы нужно было устанавливать, исходя из того, кому понадобилось избавиться от Марины. Кому она мешала? И кому была выгодна ее смерть?

– Хочу сказать, что корыстный мотив сразу же отпадает, – сказал Иван Алексеевич. – Денег у нее не было. Ну, разумеется, кроме тех, которые я выдавал ей на содержание детей.

– А ее квартира?

– И кто может на нее претендовать? Только мать Марины и трое ее детей.

Да, никто из них не мог покуситься на жизнь женщины. Оставался еще один мотив – ревность или месть. Для подруг уже не было секретом, что Марина была свободолюбивой штучкой. Любила погулять. И имела одновременно две, а то и больше любовных связей. Если она изменяла одним мужчинам с другими, то кому-то из них это могло и не понравиться.

– Ну, надавали бы ей по морде. Травить-то зачем?

– Тогда, возможно, ей отомстили?

– Кто и за что?

Кира не знала. Но считала, что им это вполне по силам выяснить.

– Нужно только еще раз поговорить с матерью Марины. Уверена, что, кроме вас двоих и еще одного типа, в жизни Марины были и другие мужчины. Вот их в первую очередь и нужно хорошенько прошерстить.

– И кто поедет в больницу к матери Марины?

– Я поеду! – вызвался Иван Алексеевич. – Все же меня она знает хорошо. И должна понимать, что я искренне заинтересован в том, чтобы найти убийцу, который лишил матери моих детей. Она поможет мне!

– Если сможет, – пробормотала Кира, у которой за время недолгого общения со старухой сложилось впечатление, что дочь не больно-то охотно посвящала мать в свои сердечные дела и шашни с мужчинами.

Так, Галина Петровна пребывала в уверенности, что Марине все еще нужен Иван Алексеевич, хотя сама Марина давно уже махнула рукой на своего бывшего возлюбленного. И теперь была довольна тем, что он продолжает заботиться об их общих детях и не урезает ее свободы.

Но за неимением лучших свидетелей пока что могла сгодиться и мать Марины. Женщина она была со сложным характером. И потому подруги не обманывались насчет завтрашней миссии Ивана Алексеевича. Она была под очень и очень большим вопросом. Вполне возможно, что из больницы он вернется, образно говоря, с пустыми руками. Галина Петровна могла вовсе не захотеть увидеться с ним. Ее, в конце концов, воля.

Однако следующий день вопреки мрачным прогнозам начался в полном соответствии с их общим планом. Подруги могли гордиться своими организаторскими способностями. Апогей, взяв из гаража свою машину – довольно крепкую еще «девятку», отправился следить за Очкастым. Иван Алексеевич поехал в больницу, предварительно скупив в магазине целый прилавок шоколадных конфет и прочих сладостей, до которых строптивая Галина была большой охотницей, хотя ее лечащие врачи запрещали ей лопать столько сладкого.

– Любит он свою тещу, ничего не скажешь, – проворчала в связи с этим Леся. – На все готов, лишь бы побыстрей ее на тот свет спровадить.

– Что ты говоришь! Он просто хочет задобрить эту злючку!

– Как же! Польстится она на его сладости. Жди! Кремень, а не бабка!

Этот разговор состоялся в два часа дня пополудни, когда Кира явилась сменять Лесю на ее дежурстве возле дома племянницы. Сегодня Лесе не повезло. Вика из дома до сих пор не появилась.

– Ну и соня! – возмутилась Кира.

Отправив Лесю в офис, она заступила на стражу. Но и ей не повезло. Стрелки часов медленно, но неуклонно проползли по кругу, потом пустились по второму разу и по третьему. К этому времени Иван Алексеевич разжился кучей информации от матери Марины, которой удалось разыскать записную книжку дочери, ее она и вручила Ивану Алексеевичу с жестким наказом вычислить среди этих «говнюков» убийцу ее дочери.

– А когда найдешь этого урода, покажешь его мне. Своими руками задушить его хочу. Я старуха, больная насквозь, меня в тюрьму уже не посадят. А хоть бы и посадили, буду знать, что за доброе дело сижу.

У Апогея слежка тоже шла продуктивно. Он запеленговал кучу мест, в которых за сегодняшний день побывал Очкастый. И увидел многих людей, с которыми тот вступал в разного рода переговоры. Хотя вся эта информация нуждалась в обработке. И даже у Леси в офисе дела продвигались продуктивно, клиенты валили валом, гарантируя процветание турфирмы.

И только Кира сидела в своем розовом «Гольфе» как неприкаянная. И изнывала от скуки. Наконец терпение у нее лопнуло.

– Хватит! – воскликнула она, стукнув кулачком по рулю. – Это уже невыносимо!

И взяв трубку, позвонила Апогею.

– Чем занимаешься?

– Сижу возле ресторана, смотрю на клиента и глотаю слюнки. Наш Очкастый как раз приступил к шашлыку.

– А десерт будет?

– Будет. И зелень будет. И сырное ассорти. И рыбка тоже будет.

– Значит, у тебя полно времени?

– А что?

– Там возле тебя поблизости есть телефон-автомат?

– Ну есть. А что?

– Позвони из него в «03» и вызови врачей.

– Зачем? Куда? – тут же страшно всполошился Апогей. – Кира, ты заболела?

– Не мне, дурачок! Зинаиде Митрофановне.

– А ей зачем? Она что, нашлась? Больная?

– Не знаю, как там самочувствие нашей тетушки, я ее пока что не наблюдаю. А вот у нее в квартире засела племянница, которая зловредно никуда не желает выходить! Так пусть хотя бы врачи ее потревожат.

– Но это же будет ложный вызов! Это нехорошо!

– А хорошо мне сидеть тут уже третий час подряд! – взорвалась Кира.

– Плохо.

– Солнце печет, я вся сварилась.

– Это тоже плохо.

– Ты мне друг?

– Конечно.

– Вот и сделай, как я тебя прошу. А с врачами я сама все улажу, когда они от племянницы выйдут.