Бойцы Данвейта - Михаил Ахманов

Из всех видов и способов военных действий сражения в космосе являются самыми жестокими. Причин к тому было несколько. Скоротечность этих схваток и точная синхронизация оружия с защитными полями превосходят возможности живых существ – их неповоротливый коллоидный мозг обладает слишком медленной реакцией, чтобы отслеживать микросекундные интервалы. Из-за этого приходится полагаться на посредника, компьютерно-программный интерфейс, обладающий долей интеллекта; каждый приказ медлительного разума он переводит в спектр самостоятельно принятых команд. При всех достоинствах подобных устройств понятия жалости и милосердия им неведомы, и приказ «уничтожить» воспринимается ими буквально и означает полное, тотальное и бескомпромиссное уничтожение.

Такой была одна из причин, тогда как другая заключалась в высокой концентрации бойцов и отсутствии естественных укрытий. На планетарной поверхности есть возможность рассредоточиться, закопаться в землю, слиться с местностью, стать невидимым для сканеров врага, но в космосе все на виду, в том числе и тесные скорлупки кораблей, хранящих десятки и сотни существ во время стремительного боя. Гибель корабля ведет к неизбежной гибели экипажа, так как тут вступает в действие еще один фактор – враждебность окружающей среды. Если не говорить о двух-трех уникальных расах, ни одно разумное создание не выживает в космосе дольше минуты, и все они, невзирая на различия в физиологии, культуре и религии, предпочли бы мгновенную смерть в облаке плазменного газа.

Ибо другие варианты были гораздо неприятней и мучительней. В необратимо поврежденном корабле смерть выступала в разных обличьях, скорых или более медленных, но одинаково ужасных. Замерзнуть или погибнуть от удушья, скончаться от жажды или голода, сгнить от лучевой болезни, умереть от ран и вызванной ими гангрены – таким был список судеб экипажа, оставшегося без энергии и связи вдали от обитаемых миров. К счастью, редкая ситуация – оружие, что применяли в космических войнах, не повреждало, не разрушало, а превращало в пыль. Точнее, в смесь ионов и атомных частиц, которую земные физики назвали плазмой.

Оружие было иным, чем применяемое на поверхности планет. Ракеты с ядерной начинкой, торпеды, свомы[28]и любые твердотельные частицы, кроме снарядов лоона эо, легко отбрасывались защитными полями, поражая сами атакующие корабли. Против силовых щитов годились только лучевые средства: острофокусные лазеры огромной мощности, способные пробить экран и вскрыть броню, а также метатели плазмы и антиматерии. Аннигиляторы были самым веским аргументом в космических сражениях, однако ударная сила их пучка зависела от длины разгона и объема накопительной камеры. Аннигилятором, как правило, вооружались фрегаты и крейсера, достаточно крупные посудины, чтобы вместить громоздкий механизм и задействовать его на расстоянии в половину мегаметра, что обеспечивало собственную безопасность. Импульсные лазеры и эмиттеры плазмы были оружием ближнего боя и, при удачном раскладе, могли рассечь защитный экран. Обычно результат зависел от мощности орудий и дистанции до цели.

Схватка кораблей сводилась, в конечном счете, к энергетическому противоборству. Генератор Лимба поддерживал определенный баланс, и эту энергию можно было тратить на маневры, защитные поля и подпитку оружия. Два последних фактора играли решающую роль: отток энергии к силовому экрану уменьшал мощность лазеров и метателей, а с ростом этой мощности неизбежно снижалась защитная функция. В конечном счете подготовка экипажа и уровень боевых программ определялись искусством манипулирования средствами обороны и активной борьбы.

Все это, впрочем, касалось военных кораблей, приближаться к которым было небезопасно – они могли ответить выстрелом на выстрел, залпом на залп. Транспортное судно, способное лишь прятаться под силовым щитом, являлось более легкой добычей; защитные поля, даже самые мощные, не могли спасти его корпус и двигатели от точечных ударов. Особенно если их наносили с близкого расстояния.

* * *

Сидя в рубке «Ланселота», в плотных объятиях кокона, Вальдес смотрел, как остров уходит вниз. Сверкающая симфония красок, ярких бликов и цветных теней, которой уже не звучать в мирах лоона эо… «Впрочем, – решил он, – Хозяева, торговцы с тысячелетним стажем, придумают, какую содрать компенсацию».

Кро и Птурс застыли у орудийных пультов. Вместо двух прежних пушек на новом «Ланселоте» имелось четыре, в носу и в кормовых отсеках; шестнадцать стволов, способных разнести любой корабль малого класса – конечно, при разумном маневрировании и точной стрельбе.

Он вызвал голограмму контрольной панели и громко сказал:

– Старший Защитник – Следящим За Полетом. Соедините меня с Водителем. Беру управление на себя.

Панель мигнула и сделалась вдвое больше. Вальдес коснулся пальцами сенсорных клавиш, ощущая исходившее от них тепло и чувствуя, как его разум и нервы сливаются с огромным кораблем. Теперь транспорт был под его командой, а Водитель, искусственный мозг-навигатор, служил у него в помощниках.

На обзорном экране и мониторах стрелков возникли пятнышки вражеской эскадры. Но Вальдес уже не нуждался в этих указаниях; как и в битве за Крысятник, взор его пронизывал обшивку корабля, и множество глаз, разбросанных повсюду, несли информацию даже с оборотной стороны планеты. Две станции, экваториальная и одна из вращавшихся по меридиану, были сейчас в тенях за сферой Пыльного Дьявола, и корабли у их стыковочных портов казались замершими серебряными рыбками. Он ощущал их холодную пустоту: восемь корыт у одной станции, семь – у другой, и ни одно не готово к бою. Вторая меридиональная крепость висела в зените, лучи двух солнц играли на ее блестящей поверхности, но этот свет не слепил странные глаза Вальдеса; они, казалось, могли подстроиться к любому излучению и различить самые мелкие детали. Он видел четыре корабля у шлюзов станции и знал, что это резерв, готовый ринуться в погоню. Четыре других лоханки парили на границе стратосферы, отслеживая перемещение «Ахироса». Эти были сейчас над ним, перекрывая дорогу в пространство и не давая разогнаться для прыжка. Ясно, что транспорт не распылят; собьют двигатели, лишат хода, возьмут в магнитные захваты и пристыкуют к крепости. А там…

Не покидая воздушной среды, он вел свой корабль в точку, равноудаленную от трех заатмосферных станций. Четверка хапторов летела над транспортом, словно передвижная крышка котла, готового захлопнуться; они не спешили, обладая преимуществом в скорости. Вальдес рассмотрел их повнимательней: не истребители, не корветы, а нечто среднее, пригодное для полетов в космосе и в атмосфере, – сдвоенные корпуса, двигатель на консольной подвеске, узкие серпообразные крылья и пара лазерных стволов. Защитные поля они не включили, полагая, что на транспорте нет оружия.