Ходячее проклятье в Академии магии - Марина Анатольевна Гришина

повредить твои магические потоки. Скорее всего, ты не сможешь до конца восстановиться.

– Как это? – Хоть я и не любила ту ответственность, что на меня свалилась вместе с проклятием, но уже привыкла быть сильным магом. А теперь я… обычная? – Я останусь такой? Почти без сил?

– Боюсь, что да. – Крассвил отвёл глаза.

Мне понадобилось время, чтобы поверить. Вот прямо с этого момента я стану такой, как мечтала все эти годы – ни силы, ни необходимости сдерживать себя и быть изгоем. Только. Я больше не хочу этого. Это не может так закончиться.

Я вновь и вновь пробовала расшевелить тьму в груди. Внутренне кричала, рыдала и умоляла. Ничего. Она была лишь тёплым клубком, свернувшимся под сердцем. Никакого ответа.

В груди что-то оборвалось.

– Мы решили перенести сессию, чтобы студенты могли сдать её до того, как… С завтрашнего дня начнутся экзамены, чтобы потом кто-то мог отправиться домой и только после этого присоединиться к армии.

Эту новость я слушала с абсолютно спокойным выражением лица. Меня это уже не касалось. Какой я маг без магии?

– При личной встрече король распорядился поставить тебе все оценки заранее. Магическое опустошение тебе тоже не грозит, за помощь в борьбе с некромантом. Ты можешь остаться здесь и дальше учиться, если хочешь.

Промолчала. Какое это всё имеет значение? Какая сессия? Со дня на день состоится решающая битва, в которой от меня совсем не будет толку. В которой я теперь даже участвовать не буду, никто не возьмёт меня на поле боя – драться я не умею, а магии больше нет. Всё, что мне остаётся, это ждать своей участи вместе со всеми остальными.

– И ещё кое-что. Мне очень неприятно тебе это говорить, но… – Что ещё меня может расстроить? Всё, что могло случиться, уже случилось. – Сегодня утром Лар передал мне записку. В ней говорится, что он больше не будет искать встреч с тобой. Специально для него в защите академии была сделана лазейка, так как он был тут частым гостем. Он просит закрыть её. Он не планирует продолжать общение с кем-либо из людей. Мне жаль.

Директор пожал мне руку, которая безжизненно лежала поверх съехавшего одеяла. Но мне было всё равно. Потом он ушёл.

А я? Ответ на незаданный вопрос «почему?» бился у меня в голове. Потому что я теперь никто. Обычный человек без магии и способностей. Неужели я поверила, что интересна ему? Какой глупой и наивной я была.

Но как же больно, чёрт побери!

Наверное, это тоже часть проклятия. Все те, о ком я знала или слышала от Вероники, тоже оказались преданы и никому не нужны. Всем была нужна только наша сила.

Тихонько зашёл Арик. Не знаю, что он слышал, но просто молча обнял меня. Не знаю, что я больше оплакивала – потерю силы или всё же потерю Лара. Он даже не стал утруждаться, чтобы сказать мне всё лично!

Так мы и просидели до прихода Катрины, с которой они ушли, услышав, что со мной всё в порядке и жить я буду. Ну не держать же их возле себя? Им сейчас тоже несладко. Жить буду. Хочется мне того или нет.

Остаток дня я так и пролежала в постели. Ни есть, ни спать не хотелось. В голову лезли разные мысли: «А вот если бы я тогда…», «А может, нужно было…» Какая теперь разница, как всё могло бы быть? Могли ли наши отношения продолжаться, если б я не перегорела, или всё закончилось бы ещё печальнее?

* * *

Молодая ведьмочка готовила зелье. Шалфей, горечанка, щепотка толчёных костей скрайба, капля лимонника. Должно было получиться отличное снадобье от лишая.

Её отвлёк стук в дверь. Девушка – невысокая, с пышными формами и копной выкрашенных в красный цвет волос – бросилась открывать. Зелёное платье шёлком струилось вокруг стройных ног.

– Ром, я тебя уже заждалась, – проговорила она, отодвигая засов.

Но на улице стояли трое незнакомых мужчин в чёрных балахонах. И лишь позади, пытаясь скрыться в толпе крестьян, виднелся её друг.

– Что вам надо? – Хозяйка дома резко посерьёзнела. Ведьминское чутьё подсказывало, что они не за зельем от простуды пришли.

– Саида Лондаун? – Один из пришедших сделал шаг вперёд.

– Да. А вы кто такие?

– Вы обвиняетесь в использовании запрещённой магии, используемой во вред подданным королевства. И приговариваетесь к казни.

Глаза девушки стали размером с её любимое блюдце. Этого не могло быть! Она никогда не использовала свою силу, чтобы напакостить. Только лечила да делала для местных девушек омолаживающие мази. А приворотные зелья – так их хоть на базаре у травницы покупай, не запрещено.

– Вы ошиблись. В моём доме никогда не творили тёмную магию. – Она хотела закрыть дверь, но мужчина поставил ногу в высоком сапоге на порог. – Уходите, вам здесь не рады.

– У нас есть свидетель, говорящий об обратном. Вы должны пройти с нами.

И второй страж, а это были именно они, достал из кармана блокирующий браслет.

Спорить? А зачем? Чтобы устроить представление для всех, кто столпился возле её дома? Обойдутся! Это явно какое-то недоразумение. И Саида смело шагнула за порог.

– Вы выясните, что это ошибка, и принесёте мне извинения. И по закону вы должны назвать имя свидетеля.

На руке защёлкнулся блокиратор. Пусть. Ведьма не боялась, ведь её сила была другого рода.

В крепость они добирались в запряжённой двумя лошадьми повозке. Двое стражей сидели по бокам от неё, а один напротив. Всю дорогу они молчали.

– Саида Лондаун? – переспросил пожилой усталый комендант. Её проводили в комнату, где, кроме обшарпанного стола да двух стульев, ничего не было.

– Как будто вы меня не знаете, – усмехнулась девушка. Вся эта история напоминала фарс.

Она пришла в этот захолустный городок лет десять назад, совсем девчонкой. Её приютила травница, которая и обнаружила в ней дар. С тех пор Саида успела обзавестись собственным домом, где и готовила зелья на продажу. В основном к ней обращались женщины – то за лекарствами от болезней, то за средствами для поддержания красоты. Всё это ей прекрасно удавалось, а с тех пор, как она похоронила наставницу, у неё и конкурентов-то не было.

Её здесь все знали и, как она думала, уважали. Недавно вот Ром заглянул на чай, да так и остался. Не то чтоб у них была любовь до гроба, но парень он симпатичный, а ей очень уж хотелось видеть рядом с собой живую душу. Так он и приходил к ней по вечерам пару