Врата Мёртвого Дома - Стивен Эриксон

— Я ещё не потерпела в этом неудачу, — ответила Лостара.

Знаешь, что я свалю все потери на тебя, да? Слишком ты умна, девочка.

Проводив её взглядом, командир обратился к оставшимся солдатам.

— Трусы! Повезло вам, что я прикрыл ваше отступление. По коням!

Леоман расстелил одеяло на плоском участке земли между развалинами двух башен и выкатил на него завёрнутое в полотно тело Ша’ик. На миг он замер над трупом, на коленях, неподвижный, затем вытер чёрный пот со лба.

Рядом стоял тоблакай.

— Она мертва.

— Это я вижу, — сухо сказал Леоман, протянул руку, поднял залитую кровью Книгу и медленно завернул её в ткань.

— Что теперь будем делать?

— Она открыла Книгу. На рассвете.

— Ничего не случилось. Только стрела ей в голову попала.

— Да знаю я, будь ты проклят!

Тоблакай скрестил на груди мощные руки и замолчал.

— Пророчество недвусмысленно, — сказал через несколько минут Леоман. Он поднялся, поморщившись от боли в окаменевших в бою мышцах.

— Что теперь будем делать? — снова спросил молодой великан.

— Она сказала, что… обновится… — Леоман вздохнул, Книга налилась тяжестью в его руках. — Будем ждать.

Тоблакай поднял голову, принюхался.

— Буря начинается.

Я бродил по старым дорогам

Днём,

Что стали призрачными

С приходом ночи

И скрылись с глаз моих

На рассвете.

Таков был мой путь

Лиги через столетья

В одно мгновение солнца.

Пардийская эпитафия

В ранний период правления Келланведа в армии Империи, особенно среди морпехов, процветали различные культы. Следует помнить, что это было также время Дассема Ультора, Первого Меча и Верховного главнокомандующего Малазана (…) человека, посвятившего себя Худу…

Дукер. «Малазанские кампании», том II

Бенет сидел за своим столиком у Булы и чистил ногти кинжалом. Ногти были безукоризненно чисты, что превращало эту привычку в манию. Фелисин уже научилась распознавать его позы и то, что за ними крылось. Сейчас Бенета обуревала ярость с явной примесью страха. Жизнь его поразили сомнения; словно личинки кровных слепней, они кишели под кожей, росли и вгрызались в саму плоть.

Лицо, лоб, крупные, покрытые шрамами запястья Бенета блестели от пота. Оловянная кружка с охлаждённым сольтанским вином стояла рядом на столе — нетронутая, по ободку круг за кругом маршировали мухи.

Фелисин не могла отвести глаз от крошечных чёрных насекомых, её вдруг сковало ужасное воспоминание. Послушник Худа, которого на самом деле не было. Рой духов смерти, принявший вид человека, жужжание крыльев, которое складывалось в слова…

— У тебя в глазах снова появился свет, девочка, — сказал Бенет. — Говорит, ты понимаешь, чем стала. Уродливый свет. — Он подтолкнул к ней через стол маленький кожаный мешочек. — Убей его.

Руки Фелисин задрожали, когда она взяла мешочек и вытащила оттуда шарик дурханга.

Бенет смотрел, как она крошит спрессованную пыльцу в чашу своей трубки.

Шесть дней прошло, а Бодэна так и не нашли. Капитан Саварк уже несколько раз вызывал Бенета к себе. Черепок перетрусили сверху донизу, патрули на Жучьей дороге и верхнем гребне удвоили — круг за кругом, как мухи — а по Утопному озеру прошлись с баграми. Но беглец, казалось, просто растаял в воздухе.

Бенет принял это на свой счёт. Его власти в Черепке был брошен вызов. Он снова позвал девушку к себе, но не из сочувствия, а потому, что больше не доверял Фелисин. Она что-то знала — что-то о Бодэне — и хуже: Бенет теперь знал, что она не та, за кого себя выдаёт.

«Бенет с Саварком говорили, — сказал Геборик в тот день, когда Фелисин ушла — когда его заботы позволили ей притвориться достаточно окрепшей, чтобы уйти. — Будь осторожна, девочка. Бенет принимает тебя обратно, но только для того, чтобы лично проследить за твоим уничтожением. То, что прежде было случайным, теперь стало нарочным, осознанным. Он получил указания».

«Откуда ты знаешь?»

«Ну да, правда, я могу только догадываться. Но побег Бодэна дал Бенету рычаг давления на Саварка, и скорее всего Бенет использовал его, чтобы выдавить из капитана твою истинную историю. Саварк дал ему больше власти, второго Бодэна не будет — этого они оба не могут допустить. У Саварка нет выбора, он должен дать Бенету больше власти… больше информации…»

Чай с дурхангом ослаблял боль в сломанных рёбрах и опухшей челюсти, но его силы не хватало, чтобы притупить мысли. Минута за минутой — она чувствовала, как подходит всё ближе к отчаянию. Уходя от Геборика, Фелисин на самом деле бежала, возвращение к Бенету стало панической необходимостью.

Он улыбнулся, когда она поднесла к дурхангу огонь.

— Бодэн ведь не был просто портовым громилой, верно?

Фелисин хмуро посмотрела на него сквозь завесу дыма.

Бенет положил кинжал на стол и крутанул. Оба смотрели, как вертится блестящий клинок. Остановившись, остриё указало на Бенета. Он поморщился и раскрутил кинжал снова. Когда клинок второй раз обратился к нему, Бенет подхватил кинжал и сунул в ножны на поясе, а затем потянулся к оловянной кружке.

Мухи разлетелись, когда он поднёс кружку к губам.

— Я ничего не знаю о Бодэне, — сказала Фелисин.

Его глубоко посаженные глаза надолго остановились на ней.

— И ты ничего не выяснила, выходит? Значит, либо ты тупая… либо очень старалась, чтобы ничего не узнать.

Фелисин промолчала. По телу уже разливалось онемение.

— Это из-за меня, девочка? Неужто это такое падение — стать моей? Я тебя хотел, Фелисин. Ты была красивой. Умной — по глазам было видно. Это я виноват, что ты стала… такой?

Бенет увидел, как она покосилась на мешочек на столе, и криво улыбнулся.

— Приказы есть приказы. К тому же ты могла отказаться.

— В любой момент, — проговорила Фелисин, отводя глаза.

— Ну, значит, моей вины тут нет.

— Нет, — повторила она. — Вся вина только моя, Бенет.

Он резко поднялся.

— Погода сегодня мерзкая. Начался ши’гай — горячий ветер — все твои страдания до сих пор были только прелюдией, девочка. С первым порывом ши’гая начинается лето. Но сегодня… — Бенет посмотрел на неё сверху вниз, однако не договорил, а просто взял за руку и вздёрнул на ноги. — Идём со мной.