Обретение - Анастасия Ильинична Эльберг

уже не верил в то, что когда-нибудь им воспользуется.

Подарок пах чем-то пряным и сладким, и жидкости во флаконе было немного — пять-шесть капель на каждый кубок. Когда Эрфиан подошел к Онелии и отдал ей вино, она потянула носом воздух.

— Какой приятный запах. — Глаза девушки заблестели. — Я знаю, что ты хранишь в той шкатулке. До этого я пробовала только вина из храма богини сладострастия…

— Теперь попробуешь кое-что еще. Такое угощение преподносят тем, кого принимают в культ.

Онелия пригубила вино и прикрыла глаза. Как и все приготовленные Такхат зелья, это действовало почти мгновенно. Щеки девушки залились румянцем, губы приоткрылись, словно в ожидании поцелуя невидимого любовника. Она подняла голову, провела пальцами по шее, опускаясь к груди. Эрфиан чувствовал запах ее кожи — теплое молоко, забытое воспоминание далеких дней. Он не выпустит эту женщину из объятий до завтрашнего вечера. А, может, они пробудут здесь и дольше.

— Теперь я тоже жрица сладострастия?

Онелия повернулась к Эрфиану спиной. Он достал белую ленту из ее косы, а потом принялся за следующие, расплетая пряди.

— А ты хочешь ей стать, мой свет?

— Хочу. Теперь у меня есть самый лучший наставник.

Эпилог. Эрфиан

1530 год до нашей эры

Деревня янтарных Жрецов

Дидона наклонилась вперед, упершись руками в колени. Она оценивала положение камешков на блюде и хмурилась.

— Твой ход, Дидо, — подбодрил ее Эрфиан.

Девушка бросила на отца недовольный взгляд.

— Мне осталось только сдаться.

— Не спеши. Подумай.

— Будь я воином, вампиры уже давно сожрали бы меня живьем!..

— Умные воины наблюдают за стратегией врага и учатся на его ошибках. Ты так сосредоточена на собственной армии, что забыла о моей.

Дидона протянула руку к блюду, но к камешкам так и не прикоснулась.

— Ты не ошибаешься, отец.

— Все ошибаются, дитя. И нет на свете существа более уязвимого, чем тот, кто мнит себя идеальным. Кто-то занимает оборонительную позицию, забывая о том, что нужно наступать. Кто-то, напротив, рвется в бой, оставляя неприкрытый тыл. Хороший тактик никогда не будет хорошим стратегом. И наоборот.

— Ты хороший стратег.

— Именно поэтому рядом со мной на советах сидит Деон.

Девушка задумчиво потерла подбородок большим пальцем, вновь протянула руку и передвинула пару камешков. Эрфиан снял с блюда горсть своих «воинов».

— Ничья, — объявила Дидона.

— Ничья бывает разной. Иногда главные воины по глупости заводят сражение в тупик. Иногда они достаточно мудры и предвидят такой исход, как мы с тобой.

Она обхватила колени руками и посмотрела в направлении горизонта. Солнце село, в воздухе разливалась вечерняя прохлада. Скоро вернется Онелия, и они сядут ужинать. Жрец редко отпускал Эрфиана в такой час, обычно жене и дочери приходилось дожидаться его за столом.

— Расскажи о своих путешествиях, — попросила Дидона.

— Ты слышала от меня столько историй, что, боюсь, я начну повторяться.

— Уверена, есть много новых, до сих пор не рассказанных. К примеру, про Следопытов. Или про Безликих.

Скоро дочь должна была встретить тринадцатую весну — она станет взрослой и выберет занятие себе по душе, а потом найдет и мужа, молодые эльфы уже дарят ей подарки. За последние несколько лун она выросла и похудела. Дидона одинаково хорошо управлялась и с оружием, и с рукоделием, которому обучала ее мать, и с искусством врачевания, которое постигала под руководством отца. Ей достались тонкие черты лица Эрфиана, светлые волосы и серо-голубые глаза, и только взглядом, нежным и мягким, она походила на Онелию.

Первый советник до сих пор помнил ту ночь, когда взял малютку, крохотный невесомый комочек в теплом шерстяном одеяле, из рук утомленной жены. Глаза у Дидоны были синими, и он гадал, какой же цвет они примут потом. Эрфиан, десятки раз принимавший роды у эльфиек, державший на руках детей и не испытывавший при этом никаких эмоций, чувствовал странную смесь страха, неуверенности и восторга, прижимая дочь к груди. Дидона ветрела головой — все вокруг было новым, и ей не терпелось начать познавать окружающий мир. Она высвободила из одеяла руку и погладила отца по щеке. Эрфиан поцеловал ее в лоб и вернул Онелии, рядом с которой уже сидела кормилица.

Целительница, принимавшая роды, успела вымыть руки и занималась приготовлением травяного отвара. Она бросила взгляд через плечо и замерла, наблюдая за Эрфианом. Он прикоснулся тыльной стороной ладони к щеке и понял, что удивило ее. Все эльфы в деревне были уверены, что первый советник не способен на чувства — и уж тем более не может плакать.

— Безликие так Безликие.

В глазах Дидоны вспыхнуло любопытство.

— Они так часто меняют лица. А настоящее не забывают?

— Нет. Настоящее лицо всегда с ними.

— Но они отказываются от него.

— Можно отказаться от имени и от лица, но от себя — никогда. Мы путешествуем по миру в поисках истины, но рано или поздно возвращаемся в родные места. Здесь наши корни. Наш главный путь — это путь к себе. Наш главный и единственный путь.

— И где же он начинается?

Эрфиан приложил руку к груди.

— Здесь.

КОНЕЦ ВТОРОГО ТОМА

15/09/2015 — 16/03/2016