Нежнее шелка - Сьюзен Джонсон

— Из Марэ в Энгиен, — сообщил извозчик. — У него чуть ли не самые лучшие конюшни.

Тама улыбнулась: ей показалось, она недалеко от дома. Брат просто обожал лошадей.

— Мы заедем к принцу в девять. Пока же прокатите нас по городу.

Усевшись, Хью закрыл дверцу и вальяжно развалился на сиденье. Когда экипаж тронулся, на него вдруг нашло наваждение, словно он уже ездил вот так с Тама. Господи, кажется, он действительно устал.

Даже ночью улицы Парижа заполонила знатная и модная публика, которая перемещалась между обедами, приемами и вечеринками, — светское общество развлекалось до рассвета.

Тама словно не замечала шума и суеты, мысли ее были обращены внутрь себя, взгляд не задерживался на внешнем мире.

Решив не расспрашивать, о чем она думает, поскольку их утренний визит вполне мог привести во многих отношениях к краху, Хью рассказывал ей о достопримечательных местах, мимо которых они проезжали, время от времени приводил исторические справки, позволяя молчанию длиться в промежутках, когда его собственные размышления выходили на первый план.

Если повезет, визит их может пройти совершенно нормально, а если нет — не избежать обмена колкостями и резкостями; результат зависит от теперешних взглядов принца Отари на этикет. В Японии половая связь не порочит женщину, но на Западе преобладают двойные стандарты. Женщине непозволительно вести себя так же свободно, как мужчине. Если принц отнесется к их отношениям неодобрительно, Хью не знал, что сделает… или не сделает. В подобной ситуации ему бывать не доводилось.

Связи, половые или какие-либо еще, не главное в толчее эмоций, мятущихся в голове у Тама. Больше всего ее тревожила стойкость ее брата — точнее говоря, недостаток этого свойства в его характере. После первой поездки во Францию он вернулся домой, очарованный всем европейским. После второго визита стал еще более равнодушен к политической борьбе, которая в конце концов привела Японию к гражданской войне. Он не был воином, его больше интересовали поэзия и живопись, а также книги.

Как он отнесется к ее требованию взять на себя роль главы дома Отари? Рискнет ли?

Она не знала.

Когда они вскоре после наступления девяти часов прибыли в загородный дом принца Отари, его не было дома, как высокомерно сообщил им дворецкий.

— Скажите моему брату, что с ним хочет говорить принцесса Отари. И если он еще спит, разбудите, — приказала Тама.

Ошеломленный ее внезапной властностью, Хью уставился на маленькую фигурку женщины, стоявшей рядом с ним, которая испепелила дворецкого взглядом.

— Думаю, вам лучше сделать так, как она говорит, — подсказал он. — Она очень хорошо владеет мечом.

Слова Хью побудили напуганного мажордома к действию, потому что он подозвал лакея. Когда он повернулся, чтобы поговорить со своим подчиненным, Тама двинулась вперед.

— Мы будем ждать принца в гостиной, — сказала она. — И скажите брату, чтобы поторопился.

От ее повелительного тона голова у домоправителя повернулась так резко, что хрустнул его накрахмаленный галстук.

Подавляя усмешку, Хью подмигнул дворецкому:

— Она привыкла все делать по-своему. Может, вам стоит самому пойти доложить принцу?

В гостиной ничто не напоминало о Японии, убранство исключительно французское и по современной моде — везде бахрома и прочие украшения, великолепный в смысле узоров и расцветок текстиль, затейливая мебель, столь любимая во времена Второй империи при Луи Наполеоне Бонапарте.

— Ваш брат стал французом, судя по всему, — заметил Хью, окидывая комнату оценивающим взглядом. «И на издержки не поскупился», — подумал он, узнавая работу прославленного мебельного мастера Второй империи.

— Не знаю, хочется ли мне это слышать, — возразила Тама, стараясь подавить напряжение, от которого у нее заныла шея. Она не хуже Хью сознавала очевидность этого превращения. Подойдя к окнам, выходящим в сад, совершенно бесцветный в это время года, исключая зелень подстриженных тисов, она заставила себя хоть немного успокоиться. Комей — ее брат, сказала она себе. Он придет ей на помощь.

Хью стоял в отдалении от модно одетой женщины у окна, и вдруг его охватила стеснительность. У него мелькнула мысль, что у него нет никакого права находиться здесь, в лоне семьи, и под воздействием этой внезапно горестной мысли он резко сказал:

— Может, предпочитаете, чтобы я ушел?

Она повернулась:

— Вы этого хотите?

— Просто подумал, что помешаю вашей встрече.

— Нет, — раздраженно произнесла она.

— Успокойтесь, золотко.

— Я совершенно спокойна.

— Кто вы такой, чтобы называть мою сестру золотком? — осведомился холодный голос.

Оба повернулись к дверям.

— Комей! — воскликнула Тама, быстро направляясь к брату.

— Кто этот человек? — требовательно спросил принц Комей, неподвижно стоя на пороге.

— Капитан Драммонд. Он спас мне жизнь, так что можешь поблагодарить его, а не говорить, как главный палач. — И Тама улыбнулась, подойдя к брату. — Комей, Хью Драммонд. Хью, мой брат. — Она обняла брата.

— Приношу извинения, капитан Драммонд. — Комей сдержанно улыбнулся Хью, глядя через плечо Тама. — Сестра всегда была… порывиста.

Маленькая пауза перед словом «порывиста» вызвала укол ревности, к которой давно уже Хью считал себя неспособным. Принцесса не стеснялась просить о том, чего ей хочется, особенно в постели.

— В бою ее порывистость спасла мне жизнь, — сказал он, выбрав наименее неделикатный пример ее смелости. — Я в долгу перед вашей сестрой.

— Несколько раз мы с трудом спаслись благодаря Хью, — заметила Тама, отступая от брата. — И еще он привез меня на своем пароходе, чтобы я могла прийти к тебе. Нас всего лишили, Комей, — спокойно сказала она — Отец и его воины перебиты. Наш дом сгорел, наши враги решили нас уничтожить. Ты обязан вернуться и помочь расправиться с противниками.

Вошли два лакея с чайными подносами.

— Пойдемте присядем. — Принц жестом указал в сторону чайного столика.

Тама с трудом удержалась, чтобы не удалить лакеев, считая их появление неуместным. Но только сказала ласково:

— Вижу, ты по-прежнему обожаешь сахарное печенье.

— Кое-кто из наших слуг здесь со мной.

— Я и забыла. Конечно. — В те времена, когда Комей уехал, утрата дюжины слуг считалась делом случайным. Хотя сейчас никого из их прежних слуг не видно; все вроде бы французы.

Пока слуги готовили стол для чаепития, разговор шел о погоде и морском путешествии. Но как только лакеи вышли, в комнате воцарилась напряженная атмосфера.

— Не вижу никого из наших старых слуг, — небрежно заметила Тама, подкрепляясь печеньем.