Салихат - Наталья Елецкая

– Как ты, Салихат? – спрашивает подруга, участливо сжимая мою руку. – Случилось что, да? Ай, я так и подумала, когда тебя увидала. В гости-то под самую ночь не часто приходят. Помощь моя нужна, да? Ты давай все-все говори, слышишь?

Второй раз за день я пересказываю события последних месяцев, промолчав только про раненого боевика и про то, чем на самом деле занимается Джамалутдин. Я продолжаю думать о муже в настоящем времени, он живой, что бы там ни говорил Загид. В середине рассказа Генже, не выдержав, начинает плакать. Она не может поверить, что все это произошло на самом деле, ведь когда она приходила ко мне перед тем, как выйти замуж, моей жизни можно было завидовать.

– Иршад отвезет меня завтра в Махачкалу? Мне к тете Мазифат надо.

– Отвезет, не сомневайся! – Генже вытирает слезы и решительно добавляет: – Еще и не то сделает, коли попрошу. Как сына родила, он совсем сумасшедший стал, любое мое желание выполняет, ковры мне под ноги готов стелить, когда из дома иду. Ты мне подруга, даже считай сестра! Да и дело такое, что не помочь никак нельзя. Вот только придется тебе до послезавтра ждать, завтра Иршад выходной.

– Ай… – От расстройства я того и гляди сама расплачусь; ведь лишний день тут – это шанс для Загида разыскать меня и вернуть назад.

– Зачем расстраиваешься? Через день уже будешь в Махачкале, а пока гостьей будешь, мы с тобой столько не видались, и когда потом увидимся! На деток моих поглядишь, отдохнешь немного. А Загида этого не бойся, муж его в ворота не пустит!

– А он позволит мне остаться?

– Иршад? – Генже улыбается снисходительно. – Говорю же, он все делает, как я скажу, и его родители мне не указ.

Мне ничего не остается, как согласиться. Да и правда в словах Генже, соскучились мы друг по дружке, и дня не хватит, чтоб наговориться обо всем.

Подруга отводит меня в пустую и холодную гостевую комнату с одним тонким матрасом на полу, который мне сейчас лучше пуховой перины. Перед тем как заснуть, я думаю о своих сыновьях, и в мыслях немножко разговариваю с Джамалутдином, умоляя его поскорее вернуться. Странно засыпать в незнакомом доме, вдали от детей, с которыми я никогда прежде не расставалась, и где все чужое, кроме Генже. Но утешением мне служит то, что я не могла поступить иначе и вины на мне никакой нет. Остается набраться терпения и ждать встречи с тетей Мазифат, она не оставит меня в беде.

На другое утро со мной знакомятся все, кто живет в доме, кроме братьев Иршада, которые отказались заходить на женскую половину, пока там гостит чужая женщина. Мать и сестра Иршада принимают меня приветливо, они успели узнать от Генже мою историю, которую та не постеснялась немного приукрасить, чтобы вызвать ко мне побольше жалости. Когда я вижу детей Генже (у нее прелестная девочка, а младенец похож на моего Зайнуллу), то уже почти готова вернуться домой: сердце щемит от тоски по детям, я боюсь, вдруг Загид им что-нибудь сделает, мне в отместку. Генже кричит, чтобы я перестала говорить глупости, домой мне никак нельзя. Да я и сама понимаю, что нельзя.

Иршад соглашается доставить меня назавтра прямо к дому Мазифат-апа. Я не знаю ее адрес, но помню район и улицу, ведь мы много раз гостили у тети с отцом и Дилярой. Весь день я помогаю Генже с хозяйством, несмотря на ее протесты и возражения, или вожусь с детьми, или пью чай с матерью Иршада и его сестрой Лейлой. Лейла – молчаливая шестнадцатилетняя девушка – напоминает меня саму, какой я была, когда Расима-апа пришла меня сватать. Мне неловко спросить, по любви ли выходит замуж Лейла, или как большинство наших невест. Я надеюсь, что ее ждет счастливая судьба, такая же, какая досталась Генже, ведь когда подруга глядит на мужа и детей, сразу понятно, что лучшей доли ей и желать не надо.

Когда вечером вдруг застучали в ворота, я чуть с ума не сошла, уверенная, что это приехал Загид. Пока Иршад ходил посмотреть, кто там, Генже успела спрятать меня в дальний чулан и сидела со мной, покуда к нам не заглянула Лейла и не сообщила, что это сосед приходил к их отцу по какой-то неотложной надобности. Мы с Генже нервно посмеялись над моим страхом и пошли пить чай, но про себя я подумала, как же хорошо, что назавтра я уезжаю. Грусть от расставания с подругой не так сильна, как ужас перед возможной встречей с пасынком.

* * *

На следующее утро Генже приходит за мной рано, после первой молитвы. Иршад сейчас садится завтракать, говорит она. До Махачкалы ехать почти три часа, ему надо быть на работе в девять, а перед этим еще надо найти дом, где живет Мазифат-апа. Мы идем на кухню и завтракаем чаем с курзе. Генже пишет на бумажке их домашний номер телефона, вдруг пригодится, и я прячу бумажку в тот же карман, где лежат деньги Жубаржат. Потом подруга приносит мои выстиранные носки и вычищенные от грязи сухие ботинки, и я не знаю, как благодарить ее, но она и слушать не желает.

Слышно, как Иршад во дворе заводит машину. Я поспешно одеваюсь, а Генже накидывает поверх домашнего платья пальто, чтобы меня проводить. Снаружи темно и очень холодно. Пора ехать, говорит Иршад и садится за руль. Мы с Генже обнимаемся, наши слезы смешиваются, никакие слова не идут на ум. Так, не сказав ни слова, я забираюсь на заднее сиденье. Машина трогается, и, прежде чем она выезжает за ворота, я оборачиваюсь. В светлом прямоугольнике открытой двери стоит Генже и машет мне рукой. Потом дверь закрывается. Иршад выходит из машины, запирает за собой ворота и возвращается за руль. Теперь можно ехать.

– Ты спи, – говорит он мне. – Дорога дальняя. Как будем подъезжать к городу, разбужу.

Но я так возбуждена предстоящим путешествием, что не могу спать. Бездумно смотрю в окно, но вижу только посветлевшее небо с обрывками темных облаков. Лишь кое-где в домах мелькают редкие огоньки, но когда мы выезжаем из села, то и они пропадают. Дорога, что ведет на Махачкалу, вся в рытвинах и ухабах, машина подпрыгивает, и моя голова бьется о жесткую спинку без подголовника. Я шарю рукой по сиденью – ремня нет. Вспоминаю о Диляре, но тут же гоню плохие мысли прочь. Пожалуй, самое лучшее и правда поспать. Я скидываю ботинки, ложусь на сиденье, неудобно подогнув под себя ноги, какое-то время пытаюсь приноровиться к тычкам, которые стали еще ощутимее, и незаметно для себя все же засыпаю.

Когда я снова открываю глаза, машина почему-то не едет, а стоит. Спросонья мне кажется, что нас догнал Загид и уже вытащил Иршада из машины, а теперь очередь за мной. Резко сажусь, больно ударившись головой о потолок, и вижу, что Иршад по-прежнему спокойно сидит за рулем, а остановились мы из-за светофора, который горит для нас красным.

– А, проснулась? – Иршад поворачивается ко мне, его зубы на фоне черных усов кажутся неестественно белыми. – Я будить тебя хотел. Ну ты и горазда дрыхнуть! Махачкала уже за окном.

Я жадно вглядываюсь в окно, в надежде увидеть знакомые места, но пока ничего не узнаю.

– Хотя бы примерно помнишь район, где тетка твоя живет? – спрашивает Иршад, закуривая сигарету и немного опуская стекло, чтобы дым выходил из салона.

– В центре есть площадь с фонтаном. Если от площади повернуть направо, мимо высокого серого дома с башенками, и проехать две улицы, там и будет ее дом.