Фальшивая империя - Ш. У. Фарнсуорт

лишних вопросов. Если у «Руж» ничего не получится, я буду чертовски горд тобой за то, что ты старалась.

Проходит несколько секунд, в течение которых она ничего не говорит, и я убеждаюсь, что мне не следовало ничего говорить.

— Я шпионила за тобой.

— Что?

Она полуулыбается и делает еще глоток вина.

— Раз мы делимся секретами… когда я была в Париже, я шпионила за тобой каждую ночь. Через камеры слежения. Учитывая разницу во времени, я возвращалась в свой отель, когда ты возвращался домой с работы. Я шпионила. Каждую ночь.

— Зачем?

— Наверное, мне было любопытно. Что ты делал. Как ты себя вел. Какой ты на самом деле.

— И что же ты узнала?

— Не так много. Ты довольно скучный.

Я ухмыляюсь.

— По-видимому, не настолько скучный, раз ты шпионила.

Заставлять Скарлетт краснеть может стать моим новым любимым хобби. Каждый раз это ощущается как подарок. Достижение.

— Как скажешь.

Моя улыбка становится шире. Она смеется и отводит взгляд.

— Ты готова идти?

— Да.

Я подзываю официанта и оплачиваю счет, все время украдкой поглядывая на Скарлетт.

К тому времени, как мы выходим из ресторана, на улице уже кромешная тьма. Я не понимал, сколько времени прошло. Когда я с ней, я не вижу ничего, кроме нее. Обескураживающее осознание для того, кто привык все контролировать.

Более поздний час не ослабил никакой активности. Улицы так же оживлены, как и раньше. Мы идем бок о бок, ближе, чем требуется. Я пристально смотрю на каждого парня, который смотрит на нее.

Скарлетт спотыкается абсолютно обо все, и я протягиваю руку, чтобы схватить ее. Она смеется.

— Я думала, мы не прикасаемся друг к другу.

— Ты пьяна, — понимаю я.

Она тычет одной рукой мне в лицо, держа большой и указательный пальцы плотно прижатыми друг к другу прямо перед моим лицом.

— Вот настолечко.

Я раздвигаю их на несколько сантиметров друг от друга.

— Думаю, ты имела в виду вот столько.

Я никогда раньше не видел Скарлетт навеселе. Обычно она олицетворяет собой самообладание и язвительность, независимо от того, сколько бокалов шампанского она выпила. Есть что-то странно милое в том, как блестят ее глаза и морщится нос. Она выглядит моложе.

— Нет, — она сокращает расстояние. Между ее пальцами и между нами. — Я имела в виду именно столько.

Прежде чем я успеваю ответить, она целует меня. Она нетвердо стоит на каблуках, опираясь на меня, пока обвивает руками мою шею и сосет мой язык на оживленной улице.

Большинство наших поцелуев были поспешными. Этот не исключение. Она целует меня так, словно у нее есть таймер. Как будто наступил конец света, и мы — единственные два человека, которые выжили.

На полпути к пирсу, где мы оставили катер, на котором приехали с виллы, Скарлетт останавливается и снимает туфли. А потом она начинает вприпрыжку бежать к песку. Ее темные волосы развеваются на ветру, а голубое платье развевается вокруг бедер.

Впервые с тех пор, как я познакомился со Скарлетт, я думаю, что она выглядит беззаботной. Счастливой. Вино, вероятно, заслуживает большего уважения, чем я, но я все равно претендую на нее. Особенно когда мы достигаем песчаного пляжа, и она протягивает руку и переплетает свои пальцы с моими.

— Я бы хотела, чтобы сейчас был фейерверк.

— Может быть, в следующий раз.

— Ты бы вернулся сюда?

— Если ты этого хочешь.

Она стоит и смотрит на меня, а ветер треплет ее волосы.

— Это пугает меня.

Я чувствую, как мои брови хмурятся.

— Что тебя пугает?

— Как сильно я хочу вернуться. Как сильно я хочу... тебя.

Она тут же сожалеет о своем признании. Я прочитал это по тому, как напряглись ее плечи. И тому, как она отворачивается от меня и вместо этого смотрит на океан.

— Скарлетт, — я подхожу ближе.

— Что?

Она по-прежнему не смотрит на меня, поэтому я беру ее за подбородок и поворачиваю ее лицо к себе.

— Я хочу тебя. Я всегда буду хотеть тебя.

Ее лицо искажается от недоверия.

— Ты не можешь знать. Что будет…

Я не ослабляю хватку.

— Я знаю. Ты моя жена. Не забывай про клятвы. Ты единственная женщина, с которой я когда-либо общался в баре. Я бы никому другому не отдал кольцо своей матери. Рисковал крупным деловым контрактом, потому что какой-то пьяный придурок описал, как он ее трахнет. Ты совсем другая, Скарлетт. Ты важна для меня, Роза. Я бы никогда не предпочел тебя кому-то другому. Не сомневайся в этом. Никогда.

— Я не хочу, чтобы ты что-то значил, — это заявление звучит с искренностью, которой обычно не хватает ее словам.

— Я знаю, — мой ответ мгновенный. Но эти слова наполнены таким жаром и тоской, что я ожидаю, что они оставят ожоги на моих губах. Я не уверен, когда мы стали такими. Когда она начала иметь такое чертовски большое значение.

— Но ты уже значишь.

— Знаю.

Она толкает меня.

— Тогда говори сам с собой, — ее тон вернулся к тому, который она обычно использует со мной.

Я хихикаю и притягиваю ее обратно к себе.

— Ты уже насытилась пляжем?

Она вздыхает и прислоняется ко мне.

— Да. Я устала.

Я подхватываю ее на руки и несу по причалу.

— Что ты делаешь? — бормочет она.

— Несу тебя.

— Не останавливайся, — командует она сонным голосом.

— Не остановлюсь

— Не отказывайся от меня.

— Не откажусь.

Остаток пути до пирса Скарлетт молчит. Она сворачивается калачиком на сиденье лодки, как только я укладываю ее. Поездка обратно на виллу занимает десять минут. Я привязываю лодку и снова поднимаю ее. Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, когда она прижимается своей головой к моей. Тяжесть должна обременять. Вместо этого я наслаждаюсь этим. Я замедляю шаг, поднимаясь по каменной лестнице и пересекая задний двор, открывая дверь.

Большинство огней на вилле горят, сияя в темноте, как маяк. Скарлетт моргает, когда мы подходим ближе. Как только мы проходим через парадную дверь, я опускаю ее на пол. И она начинает раздеваться. Ее туфли разлетаются первыми. Затем она крутит и дергает молнию своего платья. Оно падает, столкнувшись с ее упрямством. Внезапно на всеобщее обозрение выставляется ее обнаженная кожа.

Я провожу рукой по лицу, когда она проходит через