Верхом на ракете. Возмутительные истории астронавта шаттла - Майк Маллейн

Мы вернулись к машине, и Джуди снова села за руль.

– Поехали в Бич-Хаус[105], – предложила она. – Я куплю там тебе пиво.

Этот маршрут определенно стал испытанием для затаившегося во мне самца. Бич-Хаус был столь же изолирован от мира, как планета Марс: он располагался сразу за линией дюн всего в паре миль от стартовых площадок шаттлов. Этот дом был реликтом 1950-х, построенным до начала великой космической гонки. Тогда мыс Канаверал был всего лишь одним из многих мест, где северяне строили себе дома для зимнего проживания, и ими был усеян весь пейзаж. Однако «бип-бип» первого советского спутника принесло этой части Америки огромные перемены. Вновь образованному космическому агентству требовалось место для запуска ракет, и мыс Канаверал оказался для этого идеальным местом. Дядя Сэм, пользуясь правом государства на принудительное отчуждение частной собственности, выкупил земельные участки{24} и начал обновление космического порта. Из всех существовавших зданий лишь одно уцелело при сносе – какой-то разумный бюрократ решил, что оно будет отличным убежищем для первых астронавтов от алчущей общения прессы. Выбранное здание находилось глубоко внутри отчужденной территории, так что приватность была абсолютной. Даже свидетели Иеговы не смогли бы добраться сюда. Теперь пресса уже не преследовала астронавтов, как это было во времена «Первой семерки», но здание все еще использовалось как убежище для них.

В пути я старался смотреть вперед, но не мог. Я не мог отвести глаз от улыбки Джуди, от ее развевающихся на ветру волос, от ее золотистых ног. «Опасность, Уилл Робинсон, опасность!» Но когда тебе нужен хороший робот, его не оказывается рядом[106].

Джуди свернула на посыпанный ракушками подъездной путь и припарковалась. Этот дом, конечно, строил не Фрэнк Ллойд Райт[107]. Он был больше похож на жилище, которое мог построить себе Унабомбер[108]: маленький, квадратный и очень утилитарный. Нижний этаж был бетонным – там находились гараж и склад. Деревянный верхний этаж с плоской крышей имел жилую зону из двух небольших спален, ванную и кухню-гостиную, выходившую на деревянную веранду. За прошедшие десятилетия NASA почти ничего не изменило здесь. Внешняя деревянная обшивка покоробилась, нащельники давно расползлись, а бетонные дорожки были неровными и крошились. Внутренняя отделка также была старой и видавшей виды.

Я оставался снаружи, пока Джуди поднялась с купонами в кухню, где находилась касса самообслуживания. Она была образцом профессионализма и не давала ни малейшего повода считать, что за этой поездкой на пляж может крыться нечто большее, чем удовольствие посидеть на берегу и посмотреть на волны, попивая пиво, но каждая молекула тестостерона в моем теле упорно ждала другого. Я не мог воспринимать ее как коллегу-астронавта и члена моего экипажа. Я видел в ней красивую женщину, какой она и была. Она вышла, подвесив на пальце упаковку с шестью банками Coors, остановилась, отставив бедро в сторону, и рассмеялась:

– Это не Moosehead, Тарзан, но вот твой выигрыш.

Она протянула упаковку мне. «Господи, помоги», – взмолился я.

Мы ушли за дюны и уселись на песок. Я извлек по банке пива каждому, и какое-то время мы сидели молча, просто наслаждаясь превосходным вечером на берегу. Далеко перед нами гроза хлестала океан, и умирающее солнце окрашивало облака в форме наковальни в оранжевый цвет. Легкий бриз овевал наши лица, отгоняя мошек.

– За основной экипаж, Тарзан. – Джуди протянула пиво и чокнулась со мной. Ее лицо сияло в свете, отраженном от облаков, и я мог видеть ее широкую улыбку. Оказавшись в основном экипаже, астронавты вели себя именно так. Мы так и будем ходить с этой улыбкой, пока Хэнк не скажет: «Остановка колес».

Мы погрузились в беседу о наших тренировках и новых проблемах с процедурой выведения нашего телекоммуникационного спутника. Я слушал вполуха. На этом берегу лишь она была астронавтом. Мой разум не мог отрешиться от аромата ее шампуня, от тепла, которое излучало ее тело на расстоянии, разделявшем нас, и от голосов в моей голове. Эти голоса шептали, что у нас с Джуди все было бы не так, как у других. У смертных – грязные, греховные, постыдные интрижки. Но мы не были смертными. Мы были астронавтами. Мы были полубогами, сверхмужчиной и сверхженщиной. Правила не распространялись на нас. На этом пляже их не было. Это было место, отделенное от Земли, где не действовали клятвы, социальные условности и шестая заповедь. Разумеется, это была тестостероновая чушь, но я прислушивался к этим голосам с таким же вниманием, с каким слушал команды Центра управления полетом на наших тренировках.

Когда я вскрывал очередную бутылку, Джуди наконец оставила тему телекоммуникационных спутников.

– Тарзан, я так благодарна тебе и Донне за то, что вы приняли меня в свою семью.

Я был рад услышать имя Донны. Это напомнило мне о том, кто я такой… Я женатый человек. Мой большой палец лег на обручальное кольцо.

– Добро пожаловать. Мы всегда рады тебе. – Мы с Донной много раз приглашали Джуди на обеды и другие семейные мероприятия.

– Да, ребята, только вы такие. Большинство жен ненавидят меня.

Она была права. Многие жены астронавтов не любили Джуди. Они ее боялись. Их мужьям предстояло летать по всей стране вместе с ней на частных самолетах, проходить подготовку на предприятиях, бегать вместе по вечерам и, быть может, как мне сейчас, сидеть рядом на пляже, наслаждаясь закатом и пивом. «А что дальше?» – задавали они себе естественный вопрос. Я видел, как Джей-Ар рано ушла с одной из вечеринок группы 35-ти в явном потрясении. Позже я узнал почему. Одна из жен, расплывшаяся после рождения детей, отозвала ее в сторону и наорала: «Оставь в покое моего мужа!» Я ни разу не слышал, чтобы ее супруга и Джуди что-то связывало, и был почти уверен, что обвинения совершенно беспочвенны, но я понимал, откуда ветер дует. Она знала, что́ молодость и красота женщины способны сделать с мужчиной (и здесь, на пляже, делали это со мной), и решила нанести упреждающий удар. Большинство жен боялись Джуди. На одну из первых вечеринок TFNG она пришла в обтягивающих джинсах и белой трикотажной майке. Все головы – и женские и мужские – повернулись в ее сторону, и гвалт заметно уменьшился. Несколько жен уставились на мужей, пытаясь прочесть их мысли, а некоторые придвинулись к ним поближе. В наряде Джуди не было ничего неприличного. Я видел многих жен, одетых сходным образом на различных мероприятиях. Просто Джуди была ослепительна, как роскошные манекены в витринах бутиков. А их жены никогда так не выглядели, вот в чем была правда жизни.