Интриганка - Татьяна Тронина

– Ну не убил же, – пожал он плечами.

– Ты даже свои поступки не способен анализировать и их последствия… Ты пришел просить деньги, для того чтобы спасти твоего брата. А по мне – пусть Ярик сгниет в тюрьме. Пусть там все пятнадцать лет просидит, по максимуму! Ты… который много рассуждает про справедливость, про то, кто виноват, кто нет… Если бы ты знал, как я жалею, что позволила отпустить тебя тогда. Тебя тоже надо посадить. Потому что ты дурак. Как и твой брат. И это не пройдет с возрастом… Рано или поздно ты совершишь очередную глупость, и возмездие тебя настигнет. Но ты этого, жаль, не поймешь.

– Ведьма, – сквозь зубы пробормотал Володя и отступил.

Хотя чего там, сразу было ясно, что эта жадина ему ни копейки не даст.

Он отправился к матери Полины.

Сердце билось, словно он пробежал стометровку. В этом доме Володя провел самую счастливую ночь своей жизни, с женщиной, подобной которой он никогда не встретит.

Как же жалко, как жалко…

У порога, стоя перед дверью, за которой жила Полина, Володя разрыдался.

Хотел позвонить… и не смог. Сидел рядом с дверью на ступеньках и плакал. А вдруг мать Полины тоже набросится на него с упреками, хотя, если подумать, он вовсе не сторож брату своему…

И почему жизнь такая несправедливая и жестокая?!

* * *

Лука с нетерпением ждал возвращения Зои – в квартире Зои, в Москве. Они жили то у Луки, то у нее, у его возлюбленной, то перемещались в Рушницы, за город.

Эта кочевая жизнь вполне устраивала Луку, сама профессия обязывала его быть легким на подъем.

А вот Зоя…

Лука наблюдал за ней, пытался понять, где той будет лучше. Сначала решил, что в Рушницах, на природе – самое оно. Потом, когда Зоя начала трудиться над очередным памятником, своими глазами увидел, что это такое – профессия скульптора, работающего с камнем. Увидел и ужаснулся.

Подобное только мужик может выдержать, этот нелегкий физический труд.

Потом, пыль. Теоретически Зоя предупредила Луку, что все в доме будет засыпано мраморной пылью, когда она возьмется за очередной заказ. Но практически подобный хаос оказалось выдержать очень трудно, поскольку пыль покрыла толстым слоем все вещи, проникала во все комнаты. Елизавета Остаповна постоянно прибиралась в доме, но совсем спастись от пыли – нереальная задача.

Грохот, сбитые в кровь пальцы, затекшая спина… Зоя, по сути, методично уничтожала свое здоровье. А уж что там у нее в душе творилось, когда она вникала в подробности смерти того, над чьим надгробием старалась…

Вот бы отговорить ее от столь тяжелого труда…

Словом, Лука решил, что в городе Зое будет лучше. На пару дней они переместились в Москву, и вроде бы Зоя чуть пришла в себя…

Несколько раз ходила к матери покойной Полины, потом встречалась с Неверовым. И каждый раз, по возвращении, выглядела все хуже. Получается, и город выпивал из нее соки?

– …Галина Гавриловна окончательно отказалась от проведения аукциона, – однажды сообщила Зоя. – Я уж и с Неверовым провела беседу, и с Болконской общалась… Эти деньги собирались положить на счет Льва и Глеба.

– Знаю я эту женщину. Мать Полины то есть. Очень упряма. В конце концов, пусть поступает, как хочет, это ее выбор.

– В том-то и дело, что она поступает, как хочет, а не так, как надо, – возразила Зоя.

– Никто не знает, как надо.

– Ага, деньги от аукциона ей не нужны, а с меня она их не прочь слупить…

– Да чего ты паришься, мы с Аркашей передали ей кой-какие суммы уже, – не выдержал, признался Лука.

– Вот оно что… Теперь понятно. Передали они. Добренькие. А зато теперь Галина Гавриловна отказывается принимать в доме Родченко-старших… Это у нее деньги появились, вот почему она капризничать вздумала…

– Зоя, я тебе в тысячный раз повторяю – не лезь в это дело.

– Мне детей жалко, – огрызнулась она.

– Мне тоже. Хотя я, если честно, не в восторге от детей Полины, – вдруг вырвалось у Луки. – Не представляю, как мать Полины с ними справляется.

– Кстати… Родченки приехали, посмотрели на внуков и решили показать их специалисту. Возможно, с детьми что-то действительно не то. Вроде СДВГ. Синдрома дефицита внимания и гиперактивности, или как там это расшифровывается… Ничего смертельного, все корректируется и выправляется, но нужен особый режим, занятия… Дети же по потолку уже бегают, сплошные жалобы из школы… А Галина Гавриловна твердит, что мальчишки в порядке. Что доктора – шарлатаны, и все такое прочее…

Зоя помолчала, затем спросила:

– Ты бы взялся воспитывать Глеба и Льва?

– Нет, – не раздумывая, решительно и хладнокровно ответил Лука. – Я об этом думал. Давно. Когда еще собирался сделать предложение Полине. Я тебя не шокирую?

– Чем? Тем, что ты хотел жениться на Полине? Или что ты не рвешься воспитывать двух мальчишек со сложными характерами, совершенно тебе чужих? Нет, нет и нет, – сказала Зоя. – По всем вопросам. Я точно такая же эгоистка… Я помню, возилась с Глебом и Львом, иногда мне их доверяли. Тяжело, да. Но меня воспринимали лишь как помощницу, Галина Гавриловна и мысли не допускала, что я могу вмешаться в их жизнь. Все решала она.

– Я бы хотел воспитывать своих детей. Я бы хотел двоих или даже троих. Но заводить своих, имея на руках Глеба и Льва – безумие. Либо – либо. Либо я занимаюсь пацанами Полины, либо своими детьми. Всех – не потяну. Я не Геракл, честно. А я не хочу жертвовать своими будущими детьми. Не хочу, – отчеканил Лука, пристально глядя на Зою.

– Поэтому я так ратовала за Родченко… – пробормотала Зоя. – Это их крест, они бы его вынесли. Сдюжили. В общем, не старики еще, сильные. Но эта Галина Гавриловна… – она схватилась за голову.

– Не лезь. Я разберусь. Неверов тоже. Лена Болконская не теряет надежды организовать этот аукцион… А ты не лезь!

Зоя пожала плечами. Потом сказала:

– Помню, давно читала рассказ одной известной писательницы, кажется, Виктории Токаревой. Там героиня работала в редакции, что ли, и воспринимала всех окружающих детей с точки зрения «мой» или «не мой ребенок». То есть был похож чужой ребенок на ее сына – значит, она испытывала к нему теплые чувства, «не мой» – оставалась равнодушной… Что-то в этом есть. Вероятно, какой-то закон природы, когда сердце женщины отзывается, если она видит черты своего рода в чужом ребенке. Ах, это мой ребенок – и вот она, если бездетная, усыновляет его. Становится матерью. Потому что это «ее» ребенок. Недаром же многие бездетные пары, приходя в дом малютки, сразу видят «своего» ребенка, и их сердце отзывается… Выбор приемного дитя – сродни акту любви. Если сердце холодно – ничего не получится. Никакого усыновления.

– Возможно, – сказал Лука. – Но тебя, верно, до сих пор мучает чувство вины, раз ты пытаешься оправдаться.