Осколок империи - Владимир Поляков

'Вся будущая Россия пришла к нам, потому что именно они, добровольцы - эти школьники, гимназисты, кадеты, реалисты - должны были стать творящей Россией, следующей за нами. Вся будущая Россия защищалась под нашими знамёнами: она поняла, что советские насильники готовят её смертельный удар. Бедняки-офицеры, романтические штабс-капитаны и поручики, и эти мальчишки-добровольцы, хотел бы я знать, каких таких "помещиков и фабрикантов" они защищали? Они защищали Россию, свободного человека в России и человеческое русское будущее. Потому-то честная русская юность, всё русское будущее - всё было с нами.'

А.В.Туркул, генерал-майор, командир Дроздовской дивизии

'Теория естественного отбора учит, что в борьбе побеждает наиболее приспособленный. Это не значит: ни лучший, ни сильнейший, ни совершеннейший,- только приспособленный.

Л.Д. Троцкий, нарком по военным и морским делам, председатель Реввоенсовета СССР, 'Слабость как источник силы' (27 января 1909 г.).'

Общежитие гудело. Нет, не так. Оно криком кричало, ведь почти все в нем находящиеся пребывали в состоянии полного непонимания происходящего. Хозяева жизни, властители тел и дух всего советского населения, карающая рука революции и стражи партии... И вот уже второго 'стража' из числа весьма высокопоставленных не просто режут в темном переулке или пускают в лоб пулю, а выставляют смерть напоказ и придают всему этому форму одновременно казни и публичного унижения. Причем по всем признакам это дело рук одного человека или группы лиц.

Было бы странным, если б я не проявил любопытство. Вот и отловил, спустя минут пять после того, как вышел из квартиры, одного из смутно знакомых 'товарищей'. Имя вроде как Филипп, из кадрового отдела.

- Стой, Филипп, не несись как оглашенный, - поймал я за рукав идущего быстрым шагом чекиста. - Что тут за бедлам. Все как с ума посходили! Что, в Москве внезапно наводнение началось?

- Хуже, гораздо хуже! Тот псих, который с месяц тому назад одному из наших голову отрезал и перед английским посольством вывесил, снова появился...

-Опять? - изображаю глубочайшее удивление. Глядя в вытаращенные глаза чекиста и смотря ему в лицо, которое то и дело искажается от причудливых гримас. Страх? Да, точно он. Но он то тут с какой стороны? - А ты чего такой дерганый, товарищ?

- Ты что, не понимаешь?! Сначала один, через месяц второй... А что если это только начало? Я не хочу, чтобы мою голову вот так вот на обозрение выставили, да еще и с надписями. Первый у него стал 'насильник и убийца', второй 'убийца и содомит'. И эти, сволочи буржуазные, в своей прессе все это по косточкам разбирают!

- Так ведь...

Находящийся на грани истерики Филипп замахал руками, словно ветряная мельница. Затем понял, что жестами толком не объяснишься и вновь заговорил, бросив бесполезные дергания:

- Ну да, да! Писали только про первого, про Лабирского Казимира Стефановича. И нашли всякую контру из убежавших, которая про СССР, а особенно про нас, чекистов. чего угодно наговорит. Ну карал он врагов революции, так за дело! Все они крови из народу вволю напились, их за это мало было и живьем на костре сжечь!

- Да что ты меня то за советскую власть агитируешь?

- Извини, Алексей, нервы. Но там Лабирского так выставили, что нам это на пользу не пойдет. Почитают тамошние социалисты газету и неправильные мысли могут в голову прийти. И ладно бы только Лабирский... Вот уверен я, что второе убийство они тоже в покое не оставят.

- Кто ж из наших с ними информацией делиться станет? - саркастически хмыкнул я. - Ты, я? Или опять...

- Опять. Снова. Вдругорядь! - буквально взвыл мой собеседник. Затем до белизны прикусил губу, пару раз глубоко вдохнул-выдохнул и продолжил. - Только теперь не у английского посольства, а у французского. Рассвело и началось. Зеваки, ахи-охи, любопытные из посольских появились. И опять ничего нельзя было сделать. Не сгонишь с мета, дипломатия ж! И фотоснимки...

- Может папироску? - открыл я перед ним папиросницу. - Помогает, поверь.

- Да. спасибо...

Папиросу он взял, но вот зажечь спичку самостоятельно так и не смог. Три спички сломались в его руке, а потом уже я сам не выдержал, дав ему прикурить. У меня то с нервами все было в ажуре.

Фотоснимки же... Ну да, а куда без них. Надо же было подтвердить слово 'содомит' на изготовленной табличке. Вот и пришлось изъять из квартиры юного любовника Мелинсона изъять несколько ну о-очень компрометирующих фотографий этими двумя 'голубками'. Вид был недвусмысленный. Совсем. Однако знать мне об этом не полагается, поэтому требуется задать вопрос...

- Что еще за фотоснимки? Или французы подсуетились?

- Они тоже, - слишком глубоко затянувшись моей папиросой. Весьма, кстати, крепкой, Филипп закашлялся. Ну да, не табак, а чистый горлодер, хотя ни с одной стороны не махорка. Напротив, довольно дорогой, из той самой Франции. Вот набивка да, здешняя. - Мигом фотоаппараты притащили, но фотографии там и до них были. да, были! Он ведь, отрезатель голов этот, не просто так, а поиздевался посильнее, чем в прошлый раз.

- Отрезанная голова сама по себе... внушает.

- А мужская голова, раскрашенная женскими мазилками, еще больше! Прямо оторопь берет... А еще фотоснимки, где покойный с каким-то пареньком. Сразу видно, что паренек не просто, а вместо девочки ему был. Вот с ходу и подтверждение, что да, действительно содомит. Сволочь!

- Хм?

- Да убийца конечно, не Мелинсон же... Ну, фамилия убитого такая, начальник горотдела из Оперативного. А 'сволочу' этого подонка потому, что газетенки иностранные сразу заявят. Раз часть написанного верна, то и насчет второй все может быть верно. По их меркам, по их! Да и первого нашего коллегу они ославили так, что.. А, плохо все в общем!

- Понимаю. А почему усиленных патрулей поблизости от посольств не было? Можно же было предположить...

- А вот тут ничего не знаю, - развел руками Филипп. - Я же этим делом не занимаюсь. Так, слышал то тут, то там. Это к товарищам из Оперативного, их дело. Они ж безопасность обеспечивают. Должны были... Только глади ж, уже второго из их числа без головы нашли.

- Да, печально.

- И кому как, а мне боязно, - собеседник бросил окурок прямо на пол, не особо вспоминая о том. что тут это как-то не принято. - Скорее бы его поймали, а то не хочется... вот так вот. Извини, мне пора, я и так с тобой заговорился.

- Понимаю. Ну бывай. И главное голову береги!

- Шуточки у тебя... мрачные. Да все вы из Особого такие.

Вот и поговорил. Побеседовал. Все как и полагалось, дабы не выпадать из тщательно играемой роли 'правоверного чекиста'. Теперь никому не придет в голову поинтересоваться: 'А чего это Алексей Фомин весь из себя такой нелюбопытный?' А моя малоэмоциональность - она всем знакомым чекистам хорошо известна, тут все в порядке.