Свой среди волков - Шон Эллис

Но далеко не всегда собака попадает в руки человека щенком. Собак ведь не обязательно покупают у заводчиков. Их нередко забирают с улицы или из приютов, и жизнь до этого у них, скорее всего, была не сахар. Мы узнаем, что пса били, мучили, морили голодом, рыдаем от жалости и твердо обещаем ему новую жизнь. Но стоит бедняге испортить ковер, как наши благие намерения испаряются. Мы тут же списываем все на прошлые травмы и тем или иным способом возвращаем его в тот самый кошмар, из которого он так рад был выбраться. На самом деле только людям свойственно зависеть от прошлого; собаки же, как и волки, живут настоящим. Ваш незадачливый питомец думает: «Ага! Новая стая, новый вожак, все будет отлично!» Говорят, старого пса новым фокусам не научишь. А по-моему — очень даже научишь. Надо только воспроизвести период, когда животное наиболее восприимчиво к новой информации.

Сразу после рождения мир волка или собаки предельно узок. Вся его жизнь вертится вокруг норы или какой-нибудь картонной коробки. Кормясь молоком матери, щенок усваивает элементарные сигналы и систему вознаграждений, осознает свое место в стае и учится способам общения с сородичами. Затем, через пять недель, когда рацион пополняется пережеванным мясом, а границы мира расширяются до области вокруг логова, уроки становятся труднее: как вести себя с другими членами стаи, как отстаивать свое право на еду, что делать и куда податься в случае опасности. Таким образом, к девяти месяцам он уже обладает всеми необходимыми социальными навыками и способен выжить самостоятельно.

Я уже упоминал раньше, что питание играет важнейшую роль в общественной жизни волков и даже может полностью изменить структуру стаи. Эксперимент с рыбой послужил тому подтверждением. Главной волчице это хорошо известно. Прежде чем представить своих щенков остальным, она выбирает на охоте либо старых животных, либо совсем юных, которые еще питаются молоком. Молоко из желудка добычи оказывает успокаивающее действие на всех участников трапезы. Взрослые волки становятся мирными, снисходительными и даже ласковыми, будто сами превращаются в огромных щенков. Куда только деваются их обычные драки и агрессивность во время еды! Глядя на это, нетрудно поверить в легенды о волках, приютивших и вырастивших человеческих детенышей. Не исключено, что самка, чьи щенки по какой-то причине погибли, с радостью возьмется вскармливать кого угодно.

Так rot, чтобы перевоспитать взрослого пса, нужно кормить его как малыша: молоком, мелко рубленным или прокрученным мясом, напоминающим твердую пищу, которую отрыгивала для него мать, преподавая первые уроки жизни. Пара месяцев на такой диете — и ваша собака тиха, послушна и готова внимать наставнику. Главное, на мой взгляд, ни в коем случае не применять силу — это попросту не поможет. Пусть вознаграждение будет щедрым, а наказание — чисто символическим. Если пинать собаку ногами, она только обозлится и скорее укусит. Ведь именно такими ударами защищаются от хищников крупные травоядные, на которых сам бог велел охотиться.

Учить собаку следует, показывая ей, что и как нужно делать, а наказывать — холодом. Именно так поступают с волчатами матери — они отталкивают провинившихся, лишая их тепла и ощущения безопасности.

Значение пищи для поддержания иерархии внутри стаи невозможно переоценить. Питание у волков выполняет три основные функции: во-первых, поддержание здоровья и физической формы; во-вторых, накопление запасов энергии для выживания в суровых условиях — тут особо ценится добыча с толстой жировой прослойкой; и, в-третьих, каждой ступеньке на общественной лестнице положена определенная доля.

Альфа-пара для поддержания своего статуса должна поедать много внутренних органов и мяса с конечностей или крестца. Плюс немного овощей, которые содержат полезные для здоровья элементы. Поскольку жертвы волков, как правило, травоядные, овощи они получают из кишечников своей добычи. Бета-особи — самые могучие и

агрессивные — употребляют только мясо с конечностей и овощи. Далее идет верхняя прослойка среднего класса — «контролеры». Около четверти их рациона составляют овощи, остальное — мясо со спины и других мест, кроме конечностей. В рационе волков рангом ниже мясо и овощи распределены равномерно. Ну и у последних в списке четверть доли мясо, а три четверти — содержимое кишечника.

Разводя домашних собак, люди чудовищно исказили естественный порядок вещей: всех кормят одинаково, независимо от статуса. И в основном это либо сухой корм, либо консервы, где все смешано в единую субстанцию, да еще собачье печенье — при том, что ни один дикий волк в жизни не пробует пшеницы! В итоге собака сбита с толку и не понимает, какую социальную функцию ей выполнять. А тут еще мы усугубляем положение бездумной дрессировкой — например, заставляем гордых лидеров ложиться или садиться на глазах у собачонок мелкого пошиба.

В погоне за эстетикой мы отняли у многих собак их исконные средства коммуникации. У одних теперь плоские морды, за которые не укусишь, — следовательно, традиционное наказание, которое тысячелетиями практиковали их предки, отпадает. У некоторых пород висячие уши — попробуй такими ушами что-нибудь покажи. А иным до недавнего времени купировали хвосты — слава богу, в Великобритании это теперь запрещено. А ведь хвост — важнейший компонент собачьего языка, его используют для распространения в воздухе своего запаха — как вентилятор.

После смерти Шайенн я пару месяцев держал трех щенков Илу в сарае. За это время они уже стали есть с молоком и мясо — я старался нарезать его как можно мельче, имитируя субстанцию, которую отрыгивала бы для них мать. Они заглатывали угощение как миленькие и вскоре отказались от молока, а там перешли и на куриные крылья. За них мальчишки даже дрались между собой, рычали и фыркали. Им требовалось все больше и больше места, но делить вольер с Тенью и Бледнолицым они, конечно, не могли. Пришлось принять меры. Мне помогали шестеро волонтеров. Совместными усилиями мы огородили соток двадцать на самой границе парка, рядом с моим фургоном. Я поместил взрослых волков туда, а щенков перевел в вольер ниже по склону, где они родились, и поселился там вместе с ними.

Мне одному пришлось отвечать за все сразу. Будь мы на воле, ухаживать за волчатами помогали бы другие члены стаи, а роль няньки заключалась бы только в воспитании и присмотре. А тут я сам должен был и согревать их, и кормить, и следить, чтоб не покалечились, и приводить на ночь спать в логово. Переложить часть обязанностей было не на кого. Я вроде как считался взрослым, но практических навыков, по сравнению с волком, мне явно недоставало. Тем не менее в целом все шло неплохо — они даже послушно уходили вместе со мной спать в нору. Но впоследствии выяснилось, что все-таки кое с чем я переборщил. Возьмем, к примеру, Тамаску: бета-самец, огромный и бесстрашный, готовый защищать стаю. Лишь одна вещь с детства повергала его в ужас — гроза. Стоило сверкнуть молнии, как он, совсем малыш, бежал ко мне, скуля и прося защиты. (Мы тогда еще не переехали в вольер, ютились в сарае.) Его нужно было взять на руки и согреть. Я клал его на шею и носил, как шарф. Успокоившись, он рефлекторно искал что-то, хоть чуть-чуть напоминающее грудь матери, желая подкрепиться. Это всегда оказывался мой нос. Он посасывал его минут двадцать, после чего мирно засыпал, и я относил его к остальным.