Экспансия - Вадим Денисов
Шрифт:
Интервал:
Слушал Коломийцев, слушал, а потом и говорит:
— Женя, с тебя три бутылки хорошего вискаря, и я этот станок зацеплю. И трос на берег положу. Цеплять будем сейчас, зимой, пока вода чистая. Скоро в верховьях таять начнет.
Сотников с большим интересом посмотрел на капитана «Дункана». Командор человек азартный, такие заявы, как и многие, любит. Дугин пожал плечами, хмыкнул, вопросительно посмотрел на шефа. Шеф кивнул.
— Сделаем, Владимир Викторович.
На время операции по подъему борт «Дункана» был закрыт для всех. Кроме меня.
Я теперь как бы летописец, первый новый краевед. Обещаю написать Книгу по истории анклава, Летопись, самому страшно за такое слово, писать-то лень. Но на «цифру» фиксирую, что успеваю, коплю материал. Так что меня дед пустил.
На реке был собачий холод, пробирало даже через домашний свитер со Штучного и теплую куртку, предоставленную ребятами. В общем, намучились и замерзли — ужас. Пока Коломийцев с Корнеевым чертили-обсуждали какую-то приспособу, мы с Климом на ялике пошли к бую, поставленному еще в день той великой драмы, — длинной жердине с привязанной к ней большой ярко-оранжевой канистрой. Задача — с лодки высмотреть лежащий на дне станок, наполовину занесенный песком и илом: не затянуло ли? Ну мы не от большого ума — давай головы в воду окунать: открываешь глаза и смотришь. Вода чистая, но холодная страшно! До сих пор стыдно вспоминать, как только не заболел…
Слышим, с «Дункана» кричит Коломийцев, машет рукой, мы пошли к нему. Дед спрыгнул в ялик — назад почапали, к станку.
— Рассказывайте и показывайте, котята глупые, — повелел Дядя Вова, глядя на наши белые лица с красными глазами и синими губами. — Почему ведро не взяли?
Какое ведро? Кинул нам под ноги.
Рассказать-то мы рассказали, а вот показать только рукой на буй смогли.
Дядя Вова хмыкнул и попросил Клима:
— Ведерко-то подай.
Клим достал из-под банки ведро без дна и протянул капитану. Дядя Вова притопил немного ведерко в воду, сунул в него голову.
— Отлично все видно, — раздался приглушенный голос.
Жесть! Во всех смыслах! Все-таки непрофильные занятия отупляют.
— Клим, бросай грузило, — опять послышалась гнусавая команда.
Клим бросил за борт ялика груз и начал потихоньку стравливать привязанную к нему тонкую веревку с завязанными узелками.
— Стоп! Фиксируй! Выбирай, — глухо прорычал дед из ведра.
Затем голова его была вытащена из ведра, ведро из воды, и Дядя Вова сел прямо.
— Четыре метра двадцать сантиметров, — радостно объявил Клим, успевший втащить грузило в ялик и сосчитать на веревке узелки.
— Нормально лежит. В боку станины есть большой сквозной проход. Завтра с утра зацепим — и будем тягать. Или не будем тягать, это уже по настроению. К обеду зафиксируем, — спокойно пообещал дядя Вова.
— Как зацепим? Масок нет, гидрокостюмов нет, аквалангов нет, вода холодная! — взвыли даже не глупые, а тупые котята.
— Это вы правильно заметили, сынки, вода — страсть какая холодная… Я вот что подумал. Нужно будет выбить из Сот, — никова чистого спиртику для растирания и внутреннего обогрева, — задумчиво произнес дядя Вова. — Пока виски нет.
Закинули ялик на корму и пошли к причалу. Дед попросил меня всех оповестить, чтобы завтра утром на моторках рядом с буем никто не мотался.
Рано утром лодка с Климом и Гошей зачалилась за буек. Погода стояла солнечная, без малейшего ветерка. В лодке у парней — два пятиметровых куска троса с коушами на концах. Куски троса соединяла метровая толстозвенная цепь, у Дугина взяли.
«Уникальное» подъемное оборудование кроме обозначенного включало:
— две длинные такие железяки с полуметровыми загибами с одного конца;
— кусок пенопласта;
— лесу и несколько концов веревок разной длины и диаметра.
У одной железяки к согнутой стороне примотаны два проволочных кольца — одно на самом конце, второе на сгибе. Быстро соединив прямые концы железяк заранее заготовленными болтовыми хомутами, Клим с Гошей пропустили через кольца толстую лесу и привязали к ней кусок пенопласта. Лесу растянули по всей длине железки и закрепили. Совместными усилиями конструкцию опустили в воду стороной с куском пенопласта. Гоша держал агрегат за изогнутый конец, а Клим, проткнув водную поверхность «бездонным ведром», стал смотреть и, выполняя функции наводчика-оператора, командовать, направлять согнутый конец железяки.
— Вправо давай! Ага… Прямо вперед, стой! Влево чуть, еще немного влево, вперед! Еще вперед, стой. Отвязывай леску, все, взяли.
Гоша одной рукой дернул за лесу, узел развязался, и леса стремительно заскользила в воду. В метре от борта лодки на поверхности воды появился кусок пенопласта. Клим веслом подогнал его к борту, взял в руки пенопласт с привязанной леской и закрепил ее за гнездо уключины. Совместными усилиями они подняли агрегат из воды, быстро разобрали, уложили на дно. Леску из колец выдернули и привязали к трехмиллиметровому плетеному линю, а линь к двенадцатимиллиметровой веревке, брошенной с «Дункана».
Когда под станок протянули тросо-цеповую «силовую часть» зацепа, наблюдавший с палубы Коломийцев удовлетворенно крякнул:
— Давай подтянем его ближе к берегу, пока вода на реке малая.
«Дункан» двинулся по мелкой бухте, плугом подтащил станок к берегу, метров на сто. На песчаном пляже собралось все население Молдаванки: наслаждаются зрелищем, билеты можно продавать.
— Стоп! Все, мелко уже, ближе не пойдем. Два «хуцкварника» у Дугина в станице имеются, вот пусть дальше сам и тянет. Парни, трос на берег, вручите старосте.
Уже по пути к замку, отметив, как самодовольно капитан поглядывает на площадку донжона, где возле стереотрубы стояли темные фигурки посрамленных наблюдателей, я искренне произнес:
— Ну вы, Владимир Викторович, и монстр!
— Делов-то было, — усмехнулся дед. — Профессиональная смекалка и огромная жизненная опытность. Живу долго, видел много. С Эльбруса фашистский флаг сбрасывал.
И я даже не понял сразу, шутит он или нет.
Вредный дед? He-а, цену себе знает. Такие мир переворачивают, только попроси с подходом. А станок в ход так до сих пор и не пустили — все возятся с ним, налаживают. Большую часть утопленного железа сдали в «литейку» мехзавода.
Вообще-то я опять наивно планировал устроить выходной: сегодня суббота все-таки — иногда получается совместить календарь и реал, поваляться, оттянуться, в кофейне посидеть. Бенц! И опять срыв — через два часа с высокой тоской в душе еду в Берлин по приказу изверга Сотникова: определять регламент связи, раздавать позывные и частоты, — там уже начался бардак. В Берлине сейчас, как говорит Гоблин, «самый нагретый движняк», пульс жизни всего анклава, поднятие целин. Там все наши периодически пасутся. Бранко Бранкович со всей командой Патруля передислоцирован туда. И это надолго: все поселки перешли на усиленный режим охраны. Так что Бранко уже и семью в Берлин перевез, как и еще двое патрульных. У остальных родня пока тут.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!