Я сижу на берегу - Рубен Давид Гонсалес Гальего

– Зачем? С обратной стороны они все одинаковые.

– С обратной стороны они все разные.

– Это новая колода.

– Новая колода, это колода, которую только что открыли, а ты с этими картами уже одиннадцать дней возишься.

Я сошел с ума. Или Миша сошел с ума. Или мы оба сошли с ума. Я беру карту, одну за другой, смотрю на нее, называю. Я уверен, что Миша может видеть только обратную сторону каждой карты. Наконец колода кончается.

– Покажи карту, любую.

Я показываю Мише карту. Миша начинает сердиться, но старается сдержать гнев.

– Идиот. Не показывай мне карту с лица. Покажи любую карту, но с изнанки.

Я совсем запутался. Мне трудно понять, чего конкретно хочет Миша. Я беру карту, смотрю на нее.

– Бубновая семерка, – говорит Миша.

Миша уже спокоен. Он уже не сердится на меня. Я вынимаю из колоды карты одну за другой.

– Рубен, так нечестно, я же помню, в каком порядке ты их сложил. Возьми из середины.

Я беру карту из середины. Результат тот же. Миша угадывает карту. Он угадывает карту, на которую я смотрю.

– Миша, ты различаешь карты по выражению моего лица?

– Нет. Я различаю карту по рубашке.

– Как это?

– Просто. Возьми любую карту.

Я беру карту. Миша не смотрит на карту, мне кажется, что он ее даже не увидел.

– Смотри, Рубен, у этой карты небольшой сгиб в углу.

– Где? Я не вижу.

– Ясно. Что я сказал про карты?

– Глаза и руки. Я понял. У тебя зрение хорошее.

– У меня хорошее зрение, и оно не становится хуже, но любой нормальный игрок меня обыграет.

– Руки, – повторяет Миша, но я думаю о другом.

– Нечестная это игра.

– Игра как игра, не хуже и не лучше других. Можно и честно играть, если под честной игрой ты подразумеваешь бридж. Только и в бридже, и в преферансе главное – не честность.

– Главное – расклад, – говорю я.

– Нет, – Миша говорит очень тихо. – Главное в картах – продолжать играть.

– Мне рассказывали, что ты всегда вистовал. Ты про это? Если вистовать, то всегда выиграешь?

– Если вистовать, то иногда можно и проиграть, но я вистовал не поэтому.

Я молчу. Я знаю, что Миша хочет сказать мне что–то очень важное, но не может подобрать слов.

– Я вистовал, – говорит Миша, – чтобы иногда проигрывать. Если бы я всегда выигрывал, никто не сел бы со мной играть.

Я упрямый, я очень упрямый человек, и Миша это знает.

– Миша, – говорю я, – все равно мне не нравятся карты. Есть расклады, при которых приходится пасовать.

– Нет таких раскладов.

– Давай проверим, только честно, как в бридже, в открытую.

– Давай.

Я раскладываю на столе карты, называю Мише расклад. Каждый раз Миша называет будущий результат партии, но никогда не пасует. Я не берусь проверять Мишин расчет, я верю ему на слово. Снова и снова я тасую колоду – бесполезно. Каждый раз Миша либо заказывает игру, либо вистует. Наконец мне надоедает такая игра, и я решаюсь сжульничать. Я открываю колоду и раскладываю ее так, как мне хочется. Мише я сдаю самые плохие карты. Я устал, мне трудно так долго двигать руками. Стараясь скрыть дрожь в голосе, я называю Мише новый расклад.

– Ты дурак, Рубен.

– Я знаю. Что ты будешь играть в такой ситуации?

– Ты дурак, какой же ты все–таки дурак! Даже мухлевать не умеешь. Один раз в жизни ты решаешься меня обмануть, и то неудачно. Ты мог переложить карты и получше.

– Не мог, у тебя очень плохие карты.

– У меня хорошие карты, а у тебя плохие мозги, конечно, если то, что у тебя в голове, вообще можно называть мозгами.

– Как ты догадался? По голосу?

– По раскладу. Только ты мог предложить такой расклад, и только нарочно. Случайно такой расклад выпадает очень редко.

– Ладно, пусть так. Я дурак, но все–таки я прав, когда говорил, что есть ситуации, когда надо пасовать?

– Конечно, прав. Если нет мозгов, то пасовать надо до раздачи колоды. Еще лучше – не садиться играть совсем.

– Хорошо, у меня нет мозгов. Но у тебя есть мозги. Чем тебе могут помочь мозги при таком плохом раскладе?

– Нормальный расклад, не понимаю, почему ты называешь его плохим.

– Ты будешь вистовать?

– Нет, я не буду вистовать.

– Значит, я прав, и ты будешь пасовать?

– Ты дурак, Рубен. При таком раскладе ни один нормальный человек пасовать не станет. Я не буду вистовать, я не буду пасовать. Я буду играть мизер.

Миша думает гораздо быстрее меня. Понятно, что пока он думает, он успевает перебрать тысячи вариантов. Мы живем с Мишей в одной комнате, я знаю его целую вечность. По сравнению с нашим возрастом, восемь лет, на самом деле, почти вечность. Все эти годы Миша умел безошибочно выбрать лучший вариант. Даже если вариантов было совсем мало. Даже если вариантов было два.

Сегодня я не понимаю Мишу. Миша долго думает, молчит. Когда Миша молчит, я почти всегда тоже молчу. Разговорить Мишу очень трудно. За долгие годы он приучил меня молчать вместе с ним. Я, как всегда, молчу и жду, пока Миша заговорит первым. Мне не остается ничего другого. Мне мало чего остается, но выбор у Миши еще меньше. Если он заговорит, ему придется терпеть меня. Я могу разговаривать со всеми. Миша может разговаривать только со мной. Со всеми остальными Миша может только весело болтать и улыбаться. Впрочем, даже болтать ему не обязательно. Достаточно и улыбки. Мишиной улыбки достаточно.

Иногда я не выдерживаю и говорю. Иногда мне не с кем поговорить, иногда говорить просто необходимо. Так и сейчас.

– Миша, есть будем?

– Будем.

– Я достану колбасу из холодильника?

– Подожди, я еще не выбрал.

– А чего выбирать? В холодильнике только колбаса.

– Там колбаса и сыр.

– Нет там никакого сыра. Ты последний сыр позавчера съел.

– Там есть сыр, я точно помню.

Миша любит сыр. Почти никто в доме престарелых не покупает сыр. Покупать сыр невыгодно. Если сыр не съесть быстро, он засыхает и становится горьким и невкусным. Ломтики сыра медленно черствеют, сворачиваются в некрасивые жесткие корки. Но нам с Мишей все равно. Миша научил меня, что засохший сыр так же полезен, как и свежий. Засохший сыр не плесневеет и не портится. Когда мы покупаем сыр, я нарезаю его на тонкие ломтики. В холодильнике ломтики сыра могут храниться очень долго. Все, что мы покупаем, Миша советует есть с большим количеством хлеба. Так выгоднее и логично. Сыр – исключение. Сыр Миша ест медленно, смакуя каждый кусочек и растягивая удовольствие. Миша никогда не ест сыр с хлебом. Миша никогда не ест свежий сыр.