Обещанная медведю - Анна Владимирова

меня снизу вверх, – этого.

– И с каких пор ты пьешь? Да еще и с горла? – вздернула я бровь, не чувствуя угрозы. От Яворского разило алкоголем, слабостью… и дымом. Но не от костра. Пахло невкусно. Гарью.

– Горький меня уволил, – хохотнул он зло. – За то, что посмел поперек твоему дикарю высказаться. Шавка дрессированная. На цирлах скачет перед ним. – Он сделал еще один глоток и медленно втянул воздух, глядя на меня мутным взглядом: – А ты продуманная шлюшка, Ромалия. Конечно, простой волчара тебе, принцессе, не ровня. А вот медведь – в самый раз, да? – Он закрыл двери и медленно направился ко мне. – А я как дурак тебя берег, не трогал, ждал, когда сама попросишь…

Я даже не двинулась. Съежилась только, прикидывая, куда буду бить, когда замахнется.

– …Зато медведь не спрашивал, – и он остановился на расстоянии вытянутой руки. – Поймал и трахнул, да? А теперь он еще и правящий. Ты поэтому тут шмотки с утра пораньше собираешь? – И снова его губы дрогнули в пьяном оскале. – Спешишь на коронацию?

– Что? – вырвалось у меня. – Его отец что… погиб? – Ни один мускул на лице Сергея не дрогнул. Он только всмотрелся в мое лицо потемневшим взглядом, а меня некстати осенило: – Это ты, да? – дрогнул голос. – Это ты сделал?! – Сергей сжал зубы так, что желваки побелели, но у меня просто сорвало крышу. Я толкнула его в грудь: – Да что с тобой?! В кого ты превратился?!

Он рывком схватил меня за горло и притянул к себе:

– В кого ты меня превратила, принцесса, тем я и стал.

Наши взгляды встретились, и в его вдруг мелькнула тоска, ресницы дрогнули… но следом Сергей сжал на горле пальцы с такой силой, что мир сразу крутанулся перед глазами. А потом вдруг раздался грохот сорванной с петли двери, но на этом я провалилась в темноту…

… Пришла в себя на руках Горького. Давид Глебович аккуратно хлопал по моим щекам, тихо называя по имени. Я заморгала и вдохнула глубже.

– Это Сергей, – просипела и закашлялась, когда он всмотрелся тревожно мне в лицо. – Это он поджег дом отца Дара.

– Я знаю, – кивнул он. – Дыши спокойно. Ты как?

– Нормально, – заерзала я. – А его отец?

– Его убили. А мне как раз надо поймать Сергея. Тебя можно оставить?

– Нет! – Я сползла с его коленей на четвереньки и поднялась на ноги. – Я тоже хочу его поймать!

Давид Глебович не заставил себя ждать – вскочил на ноги и бросился в коридор. Я упрямо последовала за ним, хоть ноги все еще тряслись. Ну спасибо тебе, неведомый извозчик-доставщик! Откуда он знал, что мне надо быть здесь?

Выскочив на порог, я увидела, как Давид Глебович… снимает штаны у ступеней.

– Что вы делаете? – сползла я вниз, держась за перила.

– Преследую оборотня, – усмехнулся он.

– Голым? – Мне казалось, что Яворский меня все же если не придушил насмерть, то уложил в глубокий обморок, и мне теперь видится всякое.

Вместо ответа шеф снял боксеры, оголяя крепкий зад, и бросил к стопке вещей, а потом вдруг встал на четвереньки… и будто перетек в огромного коричневого медведя! Да так шустро, что я села на задницу рядом с его вещами.

– Нет, ну я точно в обмороке… – прошептала изумленно. – Нет-нет-нет, только не сейчас! Ромка, очнись-очнись!

А медведь тем временем бодро рванул в лес и был таков. Ну что за странный глюк? Хотя выглядело это ну очень реально! Только… я всегда считала Горького ведьмаком, а не оборотнем. Как так вышло-то?

Со стороны проходной вдруг донесся рев сирены, потом шум двигателей, и на поляну перед приютом выехали две спецмашины. Я только беспомощно смотрела, как из нее высыпает отдел быстрого реагирования. Когда заметили меня на ступеньках, начали допытываться, где Горький. А у меня язык не поворачивался сказать. И я выдавила первое, что показалось разумным:

– Преследует Яворского, – и прикрыла подолом платья его вещи рядом.

– Черт, и как его искать? – нахмурился главный, оглядываясь на лес.

Но искать не пришлось. Неподалеку вдруг взвыл волк, потом страшно заскулил и вывалился из кустов аккурат под колеса машины. На этом кусты ощутимо тряхнуло, и следом вышел Давид Глебович в привычной ипостаси. Яворский корчился недолго, но обернулся не так изящно, как шеф – с присущей всем городским мукой.

– Этого – в участок, – громогласно рявкнул Горький, дождавшись оборота Яворского. – Саша, дай футболку зад прикрыть!

Окончательно убедившись, что все – не сон, я поднялась на ноги как раз, когда Давид Глебович направился ко мне:

– Ну ты как?

– Лучше, спасибо…

Он осторожно взялся за мой подбородок и приподнял, вынуждая показать ему шею:

– Хреново. Дарьяр убьет Серегу…

– А вы видели Дара? – сдавленно выдохнула я.

– В поселке он был, тушили пожар там все, – сурово глянул он на меня. – Не звонил?

– Нет, – качнула я головой.

– Ром, ну у него отца убили. Знал бы он, что ты здесь, конечно, несся бы уже сюда… Кто ж знал? А что ты тут делала, кстати?

– За вещами приехала, – пожала я плечами.

– Ночью? – вздернул он скептически брови.

Но тут на крыльцо один за другим начали высыпали жители приюта. Горький плотнее стиснул футболку вокруг бедер:

– Можно у тебя переодеться где-нибудь? – смущенно попросил.

Я провела его в спальню Сашки – все равно она ему не понадобится больше. А сама поплелась в свою комнату. Переоделась, сложила на дно сумки платье, туфли, закидала это все заурядными вещами. Нужно будет вернуть платье Карине, чтобы она привела его в порядок. Или так и оставить его на дне походной сумки на память? Скорее, второе.

На стук позади я вздрогнула.

– Ну что ты пугливая такая? – проворчал Давид Глебович. – Мои кофе откопали тут в столовой. И бутерброды с ветчиной. – Он прошел к окну и поставил чашку на подоконник. – Что у вас с Дарьяром случилось? Вы были на приеме в честь помолвки, когда мы ему дозвонились.

– Это личное. Ничего, что можно было бы прибавить к вашему делу…

Я закрыла молнию сумки и огляделась. Вот и все. Но не напороться на выжидающий взгляд начальника не вышло.

– …Я не знаю, что у нас произошло. Вот, хотела собрать вещи, забрать мотоцикл и спросить. Но, наверное, Дару сейчас и правда не до меня…

– Но ты его женщина, – возразил Давид Глебович. – Что бы там ни было с отцом, тебя бы он не бросил просто так.

– Наверное, он думал, что за мной присмотрит семья. Но он плохо знает эту мою семью, – нахмурилась я и направилась за кофе. Есть хотелось дико. На