Хроники Империи Ужаса. Нашествие Тьмы - Глен Кук

Обследуя путь тростью, словно слепец, сгорбленный старик обошел дом. Он внимательно приглядывался в тусклом свете стоявшего на столе кристалла к каждому спящему. Возле каждого он удовлетворенно кивал, пока не увидел Марко. Озадаченно нахмурившись, он пожал плечами и пошел дальше.

Затем он снял со спины объемистый сверток, быстро и ловко подменил им точно такой же, спрятанный Турраном под половицами. Осторожно, словно хрупкий кувшин с драгоценным маслом, он вынес сверток в зимнюю ночную вьюгу, вызванную Королями Бурь.

А когда звук его шагов стих, раздался голос – древний, словно само время, и далекий, словно первая заря:

– Приди ко мне, моя небесная краса. Мы снова возвращаемся домой с нашим сокровищем.

По заснеженным полям эхом разнесся громогласный хохот. А потом ударила молния без грома, копыта взметнули снег, и большой белый конь, взмахнув широкими крыльями, вознесся в ночь, оставив позади лишь стихающие отзвуки смеха.

Он всегда возвращал свое сокровище, как только оно причинило надлежащий вред.

– Не понимаю, – пробормотал Вартлоккур. – Он не желает сдаваться.

Позади него ударялись друг о друга серебряные колокольчики, и звенели они значительно громче, чем неделю назад. Стрела с серебряным наконечником продолжала указывать на запад.

Сидевший перед зеркалом Старец наклонился вперед. Вид человека, бредущего по леднику в ста милях к западу от них, словно придавал ему жизненных сил. С тех пор как колокольчики мелодичным звоном впервые предупредили о приближающейся опасности, он и Вартлоккур то и дело приходили посмотреть на глупца, упрямо пробивающегося к ним. Выносливость этого странного, несгибаемого человека поражала. Ничто не в состоянии было его остановить – ни отвратительная погода, ни горы, ни мелкие катастрофы, с помощью которых Вартлоккур пытался довести его до отчаяния. Снежные лавины, каменные обвалы, упавшие деревья, размытые водой дороги он обходил стороной или преодолевал с упорством, свидетельствовавшим о непреклонной вере в победу. За последнюю неделю он прошел меньше пятидесяти миль, но каждый день вставал с рассветом и до заката отважно бросал вызов Зубам Дракона. Он мог победить одной лишь силой воли.

– Сумасшедший, – сказал Старец. – Он будет так идти, пока не получит желаемое. Или умрет. Уж кто-кто, а ты должен его понимать.

– С чего бы?

– Сколько лет ты посвятил уничтожению Ильказара?

«И чего это тебе стоило?» – мысленно добавил он.

– Слишком много, и все впустую. С тех пор за мной гонятся по пятам гончие псы самой преисподней. Да, пожалуй, я его понимаю. Но – ради женщины?

А он сам ради чего хотел отомстить Ильказару? Ради носорога?

– Он меня любит!

Мужчины обернулись. В дверях стояла Непанта, яростно глядя на них. На лице ее застыла маска плохо скрываемого гнева. Вартлоккур кивнул:

– Возможно, и так, хотя я лично поставил бы на уязвленную гордость.

Мысли Непанты легко было прочитать. Естественно, Насмешником двигала любовь. Несмотря на все, что ей пришлось пережить, романтические иллюзии по-прежнему владели ее разумом, хотя уже и не столь прочно.

– Ты так думаешь? Вот когда он сюда доберется – поймешь!

Вартлоккур без труда заметил, что ее запала хватило лишь на одну фразу.

– Непанта, Непанта, ну почему ты не можешь мыслить здраво? Или он меня убьет, или, что более вероятно, я… – Он не договорил, добавив лишь: – Вряд ли стоит поднимать из-за этого скандал.

– Ты похитил меня, разлучил с мужем и еще хочешь, чтобы я была тебе благодарна? Считаешь, что я могу мыслить об этом здраво? Почему бы тебе самому не начать здраво рассуждать? Дай мне зимнюю одежду и позволь уйти. – Она уже дважды пыталась бежать, но оба раза ей помешали и мягко вернули в покои. – Обещаю, что не позволю ему тебя убить.

Вартлоккур повернулся к ней спиной, пытаясь скрыть улыбку. В этом ведь и состояла его роль, разве не так? Злые чародеи из любовных романов всегда падали жертвой меча героя.

Старец, которому было отнюдь не до веселья, сам вступил в их перебранку:

– Ты не понимаешь. Вартлоккур четыре столетия тебя ждал. Четыре столетия! Почему? Потому что сами судьбы сообщили, что ты должна ему принадлежать. Однако ты пренебрегаешь их пророчеством ради кого-то столь незначительного, как этот… актеришка и вор. Кто он такой? Что он может?

– Он может меня любить.

– В самом деле? Неужели? А не потому ли в основном, что ему за это заплатил Вартлоккур? А сам Вартлоккур – разве он не в состоянии тебя полюбить?

– А он вообще в состоянии полюбить хоть кого-то? – гневно спросила она, хотя и слабым голосом. То, во что она безгранично верила, уже не казалось ей столь очевидным. Проклятые сомнения запустили свои черные щупальца сквозь щели в стенах бастиона ее веры. – Весь мир знает, кто он такой. Убийца города.

Разозлившись, Старец со зловещей усмешкой бросил:

– Двар!

Защита Непанты слабела, сворачиваясь, словно листья тюльпана на закате. Ильказар с допотопных времен славился алчностью и злобой. С точки зрения как угодно понимаемой справедливости следовало согласиться, что он заслужил постигшей его судьбы. В случае же Двара все было иначе – город напоминал мелкого третьеразрядного статиста на фоне могущественных соседей, находясь в двойной зависимости от Ива-Сколовды и Прост-Каменца. Единственной его целью было реализовать страстное и всегда обреченное на поражение желание стать хозяином собственной судьбы. Непанта, которая столь радовалась в ту ночь, когда был раздавлен маленький город-государство, беспомощно опустилась на стул, не в силах произнести ни слова.

Старец смотрел на нее. Казалось, еще немного – и она расплачется. Он только что разбередил незаживающую рану в ее душе и в очередной раз понял, почему она так нравится как своему мужу, так и Вартлоккуру. Она была красива, хотя одиночество и страх наложили свой отпечаток. С минуты появления в Фангдреде она отважно противостояла им, высказывая непоколебимую уверенность, что спасение скоро придет, и никогда не сомневаясь, по крайней мере открыто, в том, что муж явится за ней. Теперь, похоже, она начала постепенно понимать, что Насмешник бросил вызов не кому иному, как Вартлоккуру, и у нее появились поводы для опасений. Однако он все равно ею восхищался. Она боялась за мужа, не за себя. Глядя, как Непанта потирает висок, Старец заметил блеснувшие в ее глазах слезы, которые она пыталась скрыть.

Вартлоккур вышел из комнаты. Бесконечное сражение Насмешника с горами утомило его.

Старец сосредоточился на зеркале, не обращая внимания на женщину. Вскоре послышался шорох платья. Подойдя к нему, она взглянула вглубь зеркала.